В давние времена жил один человек. Перед смертью позвал он своего сына Есек-Мергена и сказал:

— Сын мой, не езди на охоту в лес один. А если доведется поехать, то не ночуй на такыре^* и в одиноком мавзолее в степи.

— Хорошо, — ответил сын.

Прошло время, и стало сына разбирать любопытство: «Почему отец не велел мне ездить одному в лес? Что это за одинокий мавзолей в степи? Почему нельзя ночевать на такыре?» С каждым днем любопытство его разгоралось все сильнее, и в один из дней решил джигит съездить туда. Был он и молод, и силен, и меток, на охоте поражал бегущую лань стрелой в глаз.

Поехал он в лес, настрелял дичи. Вечером развел огонь, поставил треножник из толстых веток, повесил котелок и стал варить ужин.

Вдруг из лесу вышла молодая женщина высокого роста. Подошла и молча села у огня. Когда мясо сварилось, Есек-Мерген отрезал кусок, нанизал на кончик ножа и подал женщине. Та не стала брать и по-прежнему молчала.

«Э, да ты, видать, боишься показать свои медные когти!» — подумал джигит. Поднес он мясо к самому рту женщины. Та взяла мясо губами и молча проглотила. Так они поужинали: один кусок Есек-Мерген клал в рот себе, другой — на кончике ножа подавал молчаливой гостье.

Когда мясо кончилось, она молча поднялась и ушла в лес. Понял Есек-Мерген: это страшная лесная женщина Жезтырнак — Медный Коготь. У нее на руках десять острых, как бритва, и крепких, словно клинок, медных когтей, а вдоль ладоней растут вороненые, отливающие синью ножи, каждый из которых перерезает камень, словно сливочное масло. Беда одинокому человеку, который встретится ей в лесу! Вмиг изрежет его на мелкие кусочки и сожрет без остатка!

Подыскал охотник бревно длиной в рост человека. Положил его у костра, накрыл своей одеждой, на один конец натянул свою шапку, а сам забрался на высокое дерево и стал ждать.

В полночь вышла из лесу женщина. Потихоньку подкралась к костру и вонзила когти в бревно — аж треск пошел! Поняла Жезтырнак, что обманули ее. Стала вытаскивать их — да куда там! Изогнутые, словно крючья, они крепко засели в дереве.

Натянул Есек-Мерген тетиву лука и сразил непрошеную гостью наповал. Отрубил медные когти, положил в походный мешок и крепко заснул.

Наутро решил он отправиться на поиски одинокого мавзолея. Недолго пришлось его искать. Настрелял джигит дичи, развел костер, стал варить ужин. Когда мясо было готово, из темноты вышла огромная женщина с козьими ногами — Таутай-Лак и молча уселась у костра.

Испугался Есек-Мерген, а потом подумал: «Наверное, душа у нее в языке, потому что убивает она языком. Лизнет — и срезает хоть камень, хоть железо, словно бритвой!» Нанизал он кусок мяса на стрелу, протянул женщине, а рукой потихоньку нож нащупывает. Только открыла Таутай-Лак рот, чтобы взять мясо, как Есек-Мерген отхватил ножом ее язык! Замертво грохнулась Таутай-Лак наземь!

Наутро решил джигит поискать такыр. Нашел его неподалеку. Настрелял дичи, развел костер, сварил ужин — никого нет. Поужинал и лег спать.

Просыпается утром — а вокруг него стеной высятся горы! Хочет взобраться на те, что пониже — а они поднимаются ввысь! Устал охотник, выбился из сил.

Вдруг раздался голос:

— Зря стараешься, Есек-Мерген! Я дракон, и окружил тебя со всех сторон не для того, чтобы выпустить! Было у меня две родственницы — Жезтырнак и Таутай-Лак. Обеих ты убил. А они были мне опорой в трудную минуту. Это трудное время настало. На нашу страну напали драконы, живущие в одном гнезде,— ордалы-айдахары. Всех нас истребили, остался я один. Если ты согласен мне помочь, отпущу тебя с миром.

— Хорошо, я согласен. — ответил Есек-Мерген.

Исчезли горы и сразу возник перед джигитом огромный дракон. Сел Есек-Мерген ему на спину, и они полетели. Спустились на землю — а там ордалы-айдахаров видимо-невидимо! Оскалил дракон свою пасть, а джигит выхватил саблю и железные когти — и давай косить чудовищ! Ни одного в живых не оставили.

Обрадовался дракон, дал ему кусок золота величиной с конскую голову и слиток серебра величиной с баранью голову. Ласково приветил его и указал дорогу к дому.

Возвратился Есек-Мерген домой. Обрадовалась мать. Устроила той^*. И зажили они в покое и довольстве.