Жил на свете один человек, родных у него не было, он был совершенно одинок. Каждый день он ходил на охоту, а в фанзу свою он возвращался только к ночлегу.

Раз он не пошел на охоту. После полудня к нему пришел богатырь огромного роста. Звали его Джиренту-мафа. Одинокий накормил гостя и предложил ему переночевать.

Богатырь сказал своему хозяину: — "Я слышал, что если идти вверх по Амуру, то на расстоянии месяца пути есть большая деревня. Ирга и там живет гольд, по имени Хайлан-Томуха; у него есть дочь, Хамза-Хатала; она считается первой красавицей на Амуре. В жены ее возьмет только тот, кто одной стрелой прострелить девять железных лопат, девять иголок и девять досок, а по исполнении этого испытания поднимет и отбросить в сторону тяжелый камень. Много тысяч народа перебывало там, но никто не мог выполнить эту задачу. Лук, из которого надо стрелять, железный и такой тяжелый, что его едва можно поднять, а натянуть тетиву могли только нисколько человек и то не до конца. Вот и иду я, — говорит богатырь, — посмотреть на состязание. Стар я, правда, и силы у меня уже не молодые, но я все-таки пойду. Пойдем и ты со мной; ты парень молодой, попробуй свое счастье". — "Как же я уйду? — ответил одинокий. — У меня все амбары полны мясом, а караульщика нет". — "Ничего, — сказал старик, — забьем все двери, — никто не тронет".

На следующий день они заколотили все амбары, а потом сели поужинать. Они сели шесть кабаньих голов, пять сохатиных, тридцать голов маленьких медведей и семь голов больших медведей. Поужинав, легли спать. На следующее утро одинокий собрал свои пожитки, взял лыжи и спрашивает у богатыря: — "Джиренту-мафа, а твои лыжи где?" — "Я хожу без лыж; иди вперед, а я тебя догоню", — говорить старик.

Пошел одинокий и вперед и видит, что старик нагнал его и свернул в сторону. Повернул за ним одинокий и пошел по его следам. Но как он ни торопился, он не мог догнать богатыря, который скоро и совсем скрылся из виду. Наконец, одинокий увидал, что и след его совершенно затвердел, значит, старик прошел уже давно.

Долго шел одинокий человек, и пришлось ему, наконец, проходить мимо высокого утеса. Сверху его окликнули. Он взглянул наверх и увидал, что на утесе стоит женщина, очень маленького роста. Она сказала одинокому: — "Не торопись, ты не догонишь старика, он великий шаман и обманул тебя, будто бы идет тихо. Если ты раньше его не придешь в деревню, он возьмет тебя в работники к своей дочери, а она у него — великая шаманка; если же ты обгонишь его, то дочь его будет твоей женой. Я тебе помогу; лови, — я бросаю тебе пару железных бурханов секка, они упадут к тебе на лыжи, — один на правую, а другой на левую. Лови еще, вот тебе пара серебряных аджехов; надень их себе на грудь и тогда полетишь, как ветер, и перегонишь старика". Женщина сказала еще одинокому: — "Старик этот поочередно один месяц есть все, что едят другие люди, а другой месяц питается человеческим мясом".

Простился одинокий с женщиной и полетел как вихрь. Скоро он перегнал старика. Около полудня он пробежал через небольшую деревню; посредине ее он увидал фанзу, перед которой сидела девушка вся в красном. Одинокий успел крикнуть ей: — "За мной идет богатырь Джиренту-мафа: в настоящие месяц он питается человеческим мясом! Скажи ему, что ты жена его сына, и он не тронет тебя!" Действительно, скоро показался старый богатырь. Но девушка в красном сказала ему, что она жена его сына, и он ее не тронул.

Между тем одинокий летел дальше. Трое суток бежал он и, наконец, увидал перед собой большую деревню. Он добежал до дома Хайлан-Томуха, поставил свои лыжи к сене и вошел в фанзу. Хозяева накормили его, угостили табаком и пригласили остаться ночевать.

Ночью, когда все спали, дочь хозяина, Хамза-Хатала, вдруг стала кричать: — "Мать, зажги огонь! Кто-то подошел ко мне, хотеть взять меня! Я поймала его за руку и держу! " Зажгли огонь, смотрят — около девушки нет никого. Но Хамза-Хатала все кричала и говорила, что, наверное, тот, кто подходил к ней, спрятан в фанзе. Стали все искать кругом, но никого не было. Наконец, одинокий подошел к дверям и приподнял крышку с деревянной кадки; вдруг оттуда выскочил гагданчу-марга. Встал гагданчу посреди фанзы и говорить девушке: — "Чего ты кричала? К чему выдала меня? Я никого не боюсь: ни вас всех, ни одинокого человека!" После этого гагданчу ударил себя, и тотчас же все упали навзничь и заснули, только девушка и одинокий устояли. Гагданчу ударил себя второй раз, и одинокий вдруг почувствовал головокружение. Гагданчу ударил себя в третий раз, и одинокий свалился на пол. Девушка подхватила его, обняла и начала плакать. Одинокий едва успел сказать ей: — "Приподними меня, посади к стене, мне будет легче". Хамза-Хатала так и сделала, и ему стало лучше.

После этого одинокий сказал девушке: — "Неужели я погибну? У меня дома есть бурхан джули, он сделан из мягкого камня; на груди у него висит половина толп. Я прошу тебя, джули, приди, помоги мне. Как только он проговорил это, его схватил сильный озноб, начало его всего трясти, и тотчас же он выздоровел. Он встал на ноги и сказал гагданчу: — "Пойдем на улицу бороться". Тот согласился, и они пошли.

Тут одинокий схватил гагданчу за плечи и начал им размахивать по воздуху, приговаривая: — "В трех днях пути отсюда, вверх по Амуру, с левой руки, впадает в Амур река; у устья ее живет старуха. У нее есть дочь Хунчунка-Фуди, которая будет моей женой. Она великая шаманка. Я видел сон, будто Фуди, обернувшись акулой, приплывет сюда. Вода в Амуре сделается горячей: тогда-то я брошу тебя в пасть этой акуле". Он едва успел сказать это, как появилась в реке акула с широко разинутой пастью. Одинокий еще раз махнул гагданчу в воздухе и бросил его в пасть акуле.

Потом он вернулся в фанзу, там все еще лежали замертво. Он стал на то место, где стоял гагданчу, и три раза ударил в ладоши. Все тотчас же ожили. Одни говорили, что они сладко спали; другие думали, что были мертвы. Хайлан-Томуха низко поклонился своему гостю и сказал, что и без состязания он отдает ему свою дочь Хамза-Хатала. Тотчас велено было строить лодки и готовиться к отплытию, всю свою деревню отдавал Хайлан-Томуха за дочерью. Скоро сыграли и свадьбу. Трое суток уже шло веселье, как подоспел в деревню старый богатырь Джиренту-Мафа. Он очень обрадовался, когда узнал, что красавица Хамза-Хатала досталась одинокому.

Наконец, свадебное пированье кончилось, баркасы были готовы, и вся деревня собралась в дорогу. В первый баркас сели одинокий с молодой женой и их ближайшие родные, а на остальные поместились работники. Во время плаванья, когда однажды одинокий стоял на носу баркаса, из воды вдруг высунулся по пояс гагданчу и закричал ему: — "Ты увозишь мою девушку! Ты взял ее себе в жены! Но я после тебя женюсь на ней! Акула проглотила меня, но я выскочил из нее!" С этими словами гагданчу исчез.

Долго плыли баркасы и, наконец, доплыли до той деревни, где жила девушка в красной одежде, которую спас когда-то одинокий от Джиренту-Мафа. Одинокий и ее взял себе в жены и поехал дальше.

Вернувшись домой, одинокий начал строиться, скоро у него стала большая деревня. Раз Джиренту-Мафа пришел к нему и говорит: — "Я теперь уйду от тебя, но у меня есть дочь; она великая шаманка; я отдаю ее тебе в жены; она сама явится к тебе. Если когда-нибудь тебе будет трудно, я явлюсь к тебе по первому зову". Вскоре после ухода Джиренту-Мафа в деревню прибыла дочь его и еще другая девушка Хунчунка-Фуди, та самая, которая обращалась в акулу и помогла одинокому избавиться от гагданчу. Снова справили свадьбу, и стал с этих пор одинокий жить с четырьмя женами.

Раз одинокий ушел на охоту. В это время в деревню явился гагданчу; он собрал всех на баркасы и уплыл с ними вверх по Амуру. Одинокий скоро вернулся домой и тотчас же понял, в чем дело. Он схватил лук и стрелы и побежал в обход баркасам. Он спрятался в кустах и стал выжидать плывущих. Скоро показались баркасы; на мачте одного из них висела в куле Хамза-Хатала; сам же гагданчу сидел на носу передового баркаса. Одинокий тотчас пустил в него стрелу и попал прямо в грудь гагданчу. Тот упал в воду, но успел все-же вытащить стрелу. Одинокий тотчас же вернул все баркасы обратно.

Прошел год. Пожелал однажды одинокий в теплый солнечный день отдохнуть на улице. Жены устроили ему палатку; он лег и послал из них за трубкой. Та принесла ему трубку, но одинокий едва успел протянуть к ней руку, как вдруг, откуда ни возьмись, прилетела стрела. Она вонзилась прямо в грудь ему, вышла через спину и тотчас же соединилась со своим хвостом, так что вокруг левого бока его образовалось железное кольцо. Он тут же и умер. В это время на берегу появился гагданчу. Он крикнул женщинам: — "Ну, что? На этот раз одинокий, кажется, умер. Готовьтесь к отъезду; через трое суток я пришлю за вами работников". С этими словами он исчез.

Жены перенесли своего мужа в фанзу и положили его на доски около нар, но сколько они ни старались вынуть стрелу, они не могли ничего с ней сделать. Тогда они начали шаманить и звать своих родителей на помощь. На зов их явились Джиренту-Мафа и мать Хунчунка-Фуди. Они шаманили всю ночь и, наконец, вынули стрелу и воскресили одинокого.

На следующее же утро одинокий отправился искать своего врага. Старики посоветовали ему отыскать душу гагданчу. Хунчунка-Фуди, ее мать и дочь Джиренту-Мафа, великая шаманка, обернулись птицами и полетели за ним, чтобы помочь ему в случае нужды. Джиренту-Мафа пошел также с ними.

Солнце стояло еще высоко на небе, когда они дошли до деревни гагданчу. Хозяина не было дома, но жены его приняли гостей ласково, накормили их и угостили табаком. К вечеру в фанзу вошла старая мать Хунчунка-Фуди, которая между тем сумела добыть душу гагданчу. Сам гагданчу вернулся поздно вечером, он поел, закурил трубку и спросил своих жен: — "Угощали ли вы гостей? Давали ли им ханшины? " Он велел разогреть еще кувшинчик с ханшиной, взял его в руки и начал кланяться гостям в ноги и просить, чтобы ему отдали его душу. Одинокий отказался от ханшины и сказал: — "Проси у старухи: душа твоя у нее". Гагданчу до полуночи молил вернуть ему его душу. "Я первый не стрелял в одинокого, — говорил он в оправдание себе, — я только мстил ему за его выстрел". Наконец, старуха — мать Хунчунка-Фуди согласилась не губить души гагданчу; но под условием, что душа останется все-же у нее и что гагданчу сестру свою выдаст за одинокого, а сам, со своими женами, переселится к ним в деревню.

Так и сделали. Через несколько дней гагданчу перекочевал. Сестра его была хорошей женой одинокому, а сам гагданчу хорошим работником. Душа же его осталась у старухи.

Сказке конец — дальше идти некуда.