Уайуг — излюбленный персонаж осетинской народной демонологии — одинаково популярен в сказках, мифах, произведениях несказочной прозы — легендах и в героическом эпосе. По мифологическим воззрениям осетин уайуги были созданы богом прежде Нартов и обладали непомерным ростом и силой. Каждые триста лет Бог создавал то уадмеров (уадмеритæ), то камбадов (кæмбæдатæ), то гумеров (гумеритæ). Но все попытки были не очень удачными, и Бог их уничтожал.

И вот после гумеров Бог сотворил уайугов, и хотя те тоже не слишком удались (излишне крупными оказались), уничтожать их не стал. Так и остались эти великаны на земле.

По мнению известного ираниста В.И.Абаева, этимологически слово "уæйуг" восходит к индоиранскому Wǎyu. Первоначально — это "ветер, воздух"; в ведийской и индуистской мифологии бог ветра Ваю, он же авестийский бог Вайю (174). Образ осетинского уайуга во многом демонологизирован и соотносится с чертом: в некоторых идентичных по сюжету сказках, где центральными фигурами выступают злые, отрицательные персонажи, в одном варианте они зовутся "уайуг", в другом — "хæйрæг" (что значит "черт"). В сказках, заимствованных из грузинского ареала, вместо грузинского "дэва" неизменно встречаем осетинского уайуга.

В этом отношении осетинский "великан" отличается от своих кавказских собратьев. В сказках, мифах и нартских сказаниях адыгов наиболее часто встречается великан Иныж. Иныж — центральная фигура отрицательного масштаба во всех мифах, сказках, легендах и эпосе. Внешний облик его рисуется по-разному. Он может быть, как и осетинский уайуг, тринадцатиголовым, десятиголовым, семиголовым, пятиголовым и одноголовым. Похож на осетино-адыгского собрата и эмеген из карачаево-балкарского фольклора — это тератологическое^* олицетворение грубой физической силы. Характерной особенностью этих персонажей является глупость, безобразная внешность и невероятная физическая сила. К иныжу и эмегену (в том числе и к русскому великану) примыкает и осетинский первоначальный образ уайуга, который, впрочем, довольно часто встречается во всех жанрах осетинского фольклора. Ваюги рисуются как великаны огромной силы, иногда одноглазые (иуцæстон) или кривые (сохъхъыр), семиголовые (æвдсæрон) или даже стоголовые (сæдсæрон). Как правило, они враждебны человеку, но встречаются и "добрые" ваюги, у которых, например, в качестве воспитанников живут герои сказок. Но, осетинский уайуг, в отличие от адыгского иныжа, карачаево-балкарского эмегена, русского великана, являет собой ярко выраженную демонологическую сущность. Если ни кабардинец, ни балкарец, ни чеченец, ни адыгеец, ни карачаевец и ни русский никогда не сталкивается в реальной жизни с великаном, так как для них великан лишь сказочный персонаж, то осетины еще до недавнего времени сохранили веру в реальное существование уайугов. Это лишний раз подтверждает демонологическую природу уайуга, так как до сих пор столкновение с бесовскими силами для осетина — реальность.

Подобный случай поведал и В.И.Абаев:

"Вера в существование ваюгов до недавнего времени была жива в народе. В родном ауле Коби я слышал в детстве немало рассказов (не сказок, а "реалистических" рассказов) о ваюгах. Говорили, что у некоего Караева стали по ночам слышаться в доме непонятные звуки — стуки, грохот, хлопанье окон и дверей и тому подобное. Знахарка объяснила, что все это — дело ваюга. Оказывается, в свое время Караев, обтесывая камень для постройки, попал осколком в ваюгова сына. Рассказывали также о двух ваюгах, которые перекидывались через реку Терек каменными глыбами. На глыбах будто бы до сих пор видны отпечатки их пальцев. Об одном жителе нашего аула, по имени Гаппо, говорили, что он повредился умом после того, как встретился с ваюгами. Один обширный и ровный покосный участок на склоне горы близ аула Ухат носил название "Уæйыджы мус" (гумно ваюга). Подобные рассказы довольно распространены среди осетин, их можно услышать и в наши дни. Но все эти рассказы, как правило, про "хæйрæджытæ" (чертей). В подобных рассказах уайуги выполняют, видимо, ту же роль, что людоеды в русских, огре — во французских, мангас — в монгольских сказках."

Таким образом, отличительной особенностью осетинского уайуга от своих кавказских собратьев является его демоническая составляющая. Она проявляется также в той роли, которую осетины отводят уайугу в царстве мертвых. По эсхатологическим представлениям осетин уайуг выполняет функции стража царства мертвых. Наглядно эти функции уайуга демонстрируются в обряде "Бæхфæлдесæн", где уайуг выступает как страж ворот в царство мертвых. В определенном смысле здесь уайуг более близок к украинскому сказочному Вию, который также является по существу демоном смерти.