В одном из таборов, кочевавших в старые времена в Семиградье, по берегам Мароша, жил молодой цыган, Андор. Много слышал он о прекрасных феях урмах; о том, как пляшут они высоко в горах, на уединенных лесных полянах, сверкая своими золотыми волосами в лучах солнца, или как сидят они на горных вершинах и поют песни, которые так и хватают за сердце, как чаруют того, кто услышит это пение. Всех расспрашивал Андор об урмах, только о них и говорил он. В таборе так уж и знали, коль придет Андор, то непременно заведет разговор об урмах. Часто смеялись над ним молодые цыганки и кричали ему вслед:

— Эй, Андор! Беги скорее в горы, там ждут тебя твои невесты, урмы!

Однажды, когда Андор утром шел по табору, остановила его старая цыганка, славившаяся, как знахарка, во всех окрестных таборах и деревнях, и сказала ему:

— Андор, ты все расспрашиваешь об урмах. Хочешь, я научу тебя, как увидать пляску урм?

— Ах, бабушка! — воскликнул обрадованный Андор, — научи меня, а уж я так буду тебе благодарен, что и сказать нельзя. Если научишь меня, как увидать урм, то я во всем буду помогать тебе: и дрова буду носить, и воду, все сделаю, что только ни прикажешь.

— Научить тебя мне не трудно, и ничего мне за это не нужно. Слушай же, Андор! Помни прежде всего, что ты идешь на опасное дело. Придется тебе собрать всю твою смелость и ловкость, а как испугаешься и не изловчишься сделать то, чему я научу тебя, то погибнешь, и никто не спасет тебя от гнева урм. Выполнишь все, то получишь в жены красавицу урму, и будет у тебя такая жена, что равной ей не найти нигде на свете. Прежде всего, запомни хорошенько, как найти поляну, на которой каждую ночь собираются со всей округи урмы плясать и играть. Эта поляна вон на той горе. Узнаешь ты поляну по столетнему дубу, который растет на ее краю, и по большому камню на середине поляны. Пройти на эту поляну, пожалуй, не трудно. Иди по дороге в горы, а как увидишь у самой дороги три больших осины рядом, сверни налево и иди все прямо, и дойдешь до подошвы горы. Там ты увидишь кучу камней, а около них вьется тропинка в гору, по ней‑то ты и придешь прямо на поляну. Прийти на поляну ты должен еще до захода солнца, чтобы успеть вырыть глубокую яму. Эту яму ты вырой шагах в пяти от большого камня. Когда совсем стемнеет, спрячься в яме, а сверху прикройся ветками и травой. Ночью соберутся урмы и станут плясать. Ты следи за ними. Как только какая‑нибудь из урм пронесется над ямой, схвати ее за левую ногу и поцелуй в подошву. Тогда урма упадет на землю, все ее подруги разбегутся, а ты выходи из ямы, подымай урму, и веди ее домой. Эта урма и будет тебе верной женой. Смотри, хватай крепче урму, целуй ее непременно в левую ногу, ошибешься — и ты погиб. Вот и все, чему могу я тебя научить.

Нельзя и выразить, как обрадовался Андор, уж он благодарил, благодарил старуху, а она только головой покачивала, да улыбалась как‑то загадочно.

Только миновал полдень, как Андор, взяв заступ, отправился в горы. Дошел он до трех осин, свернул влево и долго шел все прямо да прямо. Вот и куча камней, а около вьется чуть заметная тропинка. Стал Андор взбираться по ней в гору. Все круче и круче тропинка. Трудно по ней идти, того и гляди сорвешься и покатишься вниз. С трудом взбирается Андор все выше и выше, то и дело хватаясь за кусты и деревья. Устал он. Пот катит с него градом, а остановиться и отдохнуть он побаивается, еще не успеешь, пожалуй, до захода солнца добраться до поляны. Оставаться же в лесу, в котором пляшут урмы, опасно: чего доброго, наткнешься на лошолича, жуткого и страшного чудовища, и тогда прощай жизнь, ведь от чудовища‑лошолича ничем не спасешься.

Солнце было низко, когда Андор добрался, наконец, до поляны. Тяжело дыша, сел он на камень посередине поляны и внимательно осмотрел ее. Поляна была не велика. Стеной окружали ее высокие ели, а среди них возвышался только один могучий столетний дуб. Никогда в жизни не видывал Андор такого громадного дерева. Вся поляна была покрыта необыкновенно сочной, густой травой, а среди нее пестрело множество цветов. На поляне было так тихо, что Андор слышал, как стучит у него в груди сердце.

«Пора приниматься за работу; еще, чего доброго, не успею вырыть яму; почва здесь, наверно, каменистая», — подумал Андор.

Встал он с камня, отсчитал пять шагов и начал рыть яму. Пришлось поработать молодому цыгану. Заступ то и дело звенел о камни, и яма была готова только тогда, когда на поляне стало уже почти совсем темно, и на небе зажглись первые звезды.

Жутко стало Андору, когда он влез в яму, прикрылся ветвями и травой и стал ждать. Он собрал всю свою храбрость и старался быть спокойным, ведь от этого зависела удача. Временами сквозь ветки Андор глядел на небо, чтобы по ярким звездам определить время. Взошла луна. Все выше подымалась она над лесом и серебрила темные ели своими лучами. Вот показалась над вершинами елей яркая звезда. Близка полночь. Скоро появятся феи урмы.

Вдруг Андор чутким ухом уловил какой‑то неясный шорох, словно ночная птица пролетела над ямой. Шорох повторился, Андор чуть‑чуть приподнял ветви, чтобы посмотреть, что это летает над ямой, взглянул и замер от страха и изумления. Вся поляна разом озарилась ярким светом. Ее окружало кольцом пламя, вырывавшееся длинными языками из земли. Сквозь эту огненную стену чуть виднелись высокие ели. Ни одно живое существо не могло бы пройти сквозь этот волшебный палящий огонь, он испепелил бы в мгновение ока все, что попало бы в него. Испугался Андор. «Ну, — думает, — погиб я». Вдруг около самой ямы раздалось нежное пение. Осторожно, чтобы не зашуметь ветками, Андор обернулся и увидал целый хоровод лесных фей урм. Взявшись за руки, неслись они по поляне, озаренные волшебным пламенем. Их белые одежды, легкие и прозрачные, как утренний туман над рекой, развевались, а сквозь одежды чуть розовело нежное, стройное тело урм. Их золотые волосы сверкали и искрились. Чуть касаясь ногами травы, феи плясали и пели:

Потому я так прекрасна,

Что родилась на поляне

Средь цветов лесных душистых.

Потому я так прекрасна,

Что на небе надо мною

Ярко радуга блестела.

О скажи мне: кто сравнится

Красотой с прекрасной урмой?

Верь! никто, никто на свете.

Счастлив будет тот, кого я

Полюблю, и много злата

От меня он в дар получит.

Так пели феи. Все ближе и ближе подвигался их хоровод к яме, в которой сидел Андор. Вот пронеслась одна урма над ямой, за ней другая, третья… Изловчился Андор, схватил крепко за левую ногу одну из урм и поцеловал в подошву. Вскрикнула фея и упала на траву у самого края ямы. Лишь только упала урма, как потух волшебный огонь, и все феи разлетелись, как горлинки, вспугнутые ястребом. Выскочил из ямы Андор и с удивлением смотрел на урму, а она, озаренная луной, лежала неподвижно с полузакрытыми глазами, раскинув белые руки.

Приподнял Андор урму.

— Уж не умерла ли она? — с тревогой подумал он и наклонился к ее устам. — Нет, дышит, но как слабо, чуть слышно. А красавица‑то, красавица какая!

Крепко поцеловал Андор урму в губы. Тихо шевельнулась она, глубокий вздох вырвался из ее груди, наконец, открыла она глаза, голубые, как васильки во ржи, взглянула на Андора и сказала:

— Зачем ты сделал это, Андор? Зачем лишил меня свободы? Но видно уж такова моя судьба. Теперь я в твоей власти, веди меня в твой табор, и я буду тебе примерной женой. Помоги мне встать, и пойдем.

Поднял молодой цыган урму, и они пошли.

Уже солнце взошло, когда Андор с урмой вернулись в табор. С удивлением смотрели цыгане на прекрасную урму. Многие молодые цыгане завидовали Андору, что он добыл себе такую красавицу жену. Старые цыгане только покачивали головами и боялись, не принесла бы несчастья табору урма, если она не добрая, а злая урма. Да старая знахарка, когда Андор пришел к ней еще раз благодарить ее, только улыбнулась и сказала:

— Нечего благодарить. Прежде поживи с урмой, а там будет видно, стоит ли еще благодарить меня.

Как бы там ни было, а Андор был счастлив бесконечно.

Прошел почти год с того дня, как стала урма женой Андора. Он уже не жил в таборе, а переехал в город, купил себе дом и стал заниматься торговлей лошадьми. Во всем, была ему удача. Он богател с каждым днем. Урма принесла ему счастье.

Но были ль долго Андор и урма счастливы? Первое время были счастливы и даже очень. Но потом стал замечать Андор, что тоскует его молодая красавица жена. Часто заставал он, возвращаясь домой, жену сидящей у окна. Подперев руками голову, печально глядела она вдаль, туда, где синели высокие горы, а глаза ее были полны слез. Начнет ее спрашивать Андор:

— Что с тобой? О чем ты грустишь? Или плохо тебе живётся со мной?

— Нет, я всем довольна, и хорошо мне с тобой. Так, взгрустнулось что‑то, — Ответит урма и тихо выйдет из комнаты.

«Наверно вспомнила о прежней свободной жизни в горах, — подумает Андор. — Ничего, привыкнет!»

Побудет Андор немного с женой, приласкает ее и уйдет опять по делам.

Однажды уже под вечер возвращался Андор домой и услыхал нежное, грустное пение. Это пела его жена. Он разобрал слова ее песни:

В высоких горах, там в дубровах тенистых

Красавицы урмы привольно живут.

Играют в цветах на полянах душистых

И тешатся пляской, и песни поют.

О, помните урмы, что счастье — свобода!

Минует свобода, и много тоски

Вам жизнь принесет средь чужого народа,

И горе вам сердце сожмет, как тиски.

Понял из слов этой песни Андор, что тоскует его жена по своим сестрам урмам, что она чувствует себя чужой среди людей. Может быть, даже и он, хоть и муж ее, все‑таки ей чужой.

Стала замечать с этого вечера урма, что Андор стал к ней как будто холоднее. Правда, он был с ней по‑прежнему ласков, старался исполнять все ее желания, но во всем, что делал для нее Андор, во всем, что говорил он ей, чувствовался какой‑то холодок, пожалуй, даже равнодушие. Андор стал реже оставаться дома. Придет, посидит полчаса, час и уже торопится скорее уйти. Уйдет и вернется лишь поздно ночью. Все чаще и чаще стал он уходить в табор и подолгу оставался там. Раз даже пробыл в таборе целых три дня у старого гекко.

— Уж не разлюбил ли меня Андор? — думала урма. — Что, если он на самом деле разлюбил меня? Не видать уже тогда мне больше радостных дней. Еще тяжелее станет жить среди чужих.

Тут, как на грех, узнала урма, что Андор ходит к гекко в табор. А у гекко дочь — красавица.

— Полюбил Андор дочь гекко, — решила урма. — Что ж, она такая же цыганка, как и он. Она ближе ему, чем я — свободная урма. Нет, видно, одно осталось мне — умереть, и я избавлюсь от тоски и горя, и Андор будет счастлив.

Заплакала урма.

Что же, действительно Андор полюбил красавицу‑цыганку, дочь гекко, и забыл жену свою? Нет, он любил ее по‑прежнему. Только, как урму влекло в горы, так влекло и Андора, вольного цыгана, в родной табор.

Как‑то вернулся Андор домой и застал жену свою всю в слезах. Он подошел к ней, обнял ее и спросил:

— О чем ты плачешь? Не обидел ли тебя кто‑нибудь, пока меня не было дома?

— Нет, никто меня не обижал, — прошептала урма, — грустно мне.

— О чем же ты все грустишь? — расспрашивал жену Андор.

— Ах, не спрашивай, Андор, — ответила урма, — а лучше, если ты еще хоть немного любишь меня, то исполни одну мою просьбу.

— Ты знаешь ведь, что я люблю тебя, — ответил Андор, — и с радостью исполню, если только смогу, твою просьбу. Чего же ты хочешь?

— Выйдем на минутку из дома, и я скажу тебе, о чем хочу тебя попросить.

— Но отчего же ты не хочешь сказать этого здесь?

— Нет, здесь в доме, нельзя. Выйдем.

— Ну, выйдем, если хочешь, — сказал, пожимая плечами, Андор.

Вышли они из дома. Урма сделала несколько шагов, обернулась к Андору, обняла его и сказала:

— Ну, поцелуй меня так, как поцеловал тогда, помнишь, там, в горах, на поляне.

— И в этом вся твоя просьба? — сказал, улыбаясь Андор. — Изволь, но только поцеловать тебя я мог бы и дома, на улицу для этого выходить нечего.

— Нет, Андор, моя просьба не в этом. Вот моя просьба, — с этими словами: урма распустила, свои волосы, отделила три блестящих волоска и сказала:

— Вырви их, Андор, они принесут тебе счастье. Только погоди, я еще раз обниму тебя и поцелую.

Она обняла Аидора и крепко, крепко поцеловала его в губы. Невыразимая грусть светилась в ее голубых глазах.

— Но, зачем же я буду вырывать эти волосы. Я и так счастлив, — сказал удивленный Андор.

— Ах, сделай это скорее, так нужно! — прошептала урма.

Послушался Андор. Он взял осторожно три волоска и вырвал их. Как подкошенная, упала урма на землю и умерла. Вскрикнул Андор. Нагнулся к ней и хотел поднять ее. Но не было уже перед ним ее тела, оно ушло в землю, а из земли поднялась высокая, стройная осина, печально шелестя листьями.

Долго горевал по жене своей Андор. Но всякое горе проходит. Успокоился и Андор. Через год женился он на красавице, дочери гекко. А три золотых волоса его первой жены‑урмы принесли ему счастье и несметное богатство.