Один человек погрузил на верблюдов пустые ханы^* для воды и отправился к колодцу. На стоянке остались его жена Фай Геди, ее родители и родственники. У колодца кочевник увидел мужчину. Это был кори-исмарис — гиена-оборотень. Мужчина сказал:

— Это мой колодец. Давай бороться. Если победишь меня, возьмешь воду, если проиграешь, я тебя убью.

Кочевник согласился. Кори-исмарис оказался сильнее. Он поборол кочевника, убил его и съел. Затем он принял облик убитого, переоделся в его одежду, наполнил ханы водой, погрузил на верблюдов и отправился в кочевье.

Дома ничего не подозревавшая Фай усадила оборотня на циновку и принесла вкусную еду. Тот сказал:

— Мне холодно. Возьми у соседей огонь и обогрей дом.

Когда женщина вышла, оборотень выбросил пищу, непригодную для гиен, а когда она вернулась, сделал вид, что все съел.

Утром кори-исмарис пришел к тестю и сказал:

— Позволь отвезти твою дочь в кочевье моих родителей. Я хочу познакомить ее с родственниками.

Отец Фай согласился. Акал^* погрузили на верблюда по кличке Баадле, и Фай с оборотнем тронулись в путь.

Спустя какое-то время кори-исмарис сказал:

— Возьми хогган^* и веди верблюда. Я хочу залезть на него и отдохнуть.

— Твои слова стыдно слушать, — ответила Фай. — Только дети ездят на спине верблюда.

— Делай, что я велю, — сказал оборотень.

Фай взяла хогган и повела Баадле за собой. А кори-исмарис залез на верблюда, превратился в гиену и вцепился зубами в его горб. Верблюд застонал.

— Что с тобой, Баадле? Прохладная Вода^*? — спросила Фай.

— Его испугал звон твоих браслетов, — ответил оборотень. — Сними их.

Фай сняла браслеты и повела верблюда дальше. Но гиена вновь вцепилась зубами в горб Баадле и вырвала из него кусок мяса. Верблюд закричал.

— Что с тобой, Баадле? Прохладная Вода? — спросила женщина.

— Его испугал скрип твоих сандалий, — ответил оборотень. — Сними их.

Фай сняла сандалии и пошла босиком. Тут гиена снова укусила верблюда, и женщина спросила:

— Что с тобой, Баадле? Прохладная Вода?

— Его испугало шуршание твоего платья, — ответил оборотень. — Сними его.

«Муж не может хотеть, чтобы меня видели голой», — подумала Фай, и вслух сказала:

— Давай поменяемся местами. Ты веди Баадле, а я отдохну на его спине.

Кори-исмарис принял человеческий облик, прикрыл горб верблюда старой циновкой и сказал:

— Полезай, но не заглядывай под циновку.

— Хорошо, — согласилась Фай.

Женщина забралась на верблюда, но, как только оборотень повел его, приподняла циновку. Она увидела искусанный горб Баадле и испугалась.

«Это сделала гиена, — подумала Фай. — Человек, похожий на моего мужа, — кори-исмарис!»

Невдалеке показалось фиговое дерево.

— Видишь это дерево? — спросила Фай. — Недавно я пасла здесь коз и забыла под деревом гребень. Давай посмотрим, на месте ли он.

Когда верблюд оказался под деревом, Фай взяла горшок с маслом и залезла на самую высокую ветку.

— Что ты делаешь? — закричал оборотень. — Слезай!

— Нет, — ответила женщина. — Я поняла, кто ты. Ты не мой муж, ты — оборотень!

Кори-исмарис разозлился, превратился в гиену и созвал родичей. Гиены сели под дерево и стали думать, как добраться до Фай. А женщина позвала птиц и попросила помочь ей. Первой прилетела ворона.

— Добрая ворона, — сказала Фай. — Слетай к моим родственникам и расскажи обо мне. За это я смажу твои перья маслом.

— Сначала смажь мои перья, — ответила ворона.

Фай смазала перья вороны, но та обманула ее. Тогда женщина обратилась к хуншо^*.

— Добрая птица, — сказала она. — Отнеси моим родичам весть обо мне.

Фай смазала перья хуншо маслом, но и эта птица обманула ее. То же сделали и другие птицы. Только самая маленькая птичка согласилась помочь Фай, не потребовав никакой награды. Птичка нашла брата Фай, пасшего верблюдов, и пропела:

— Ты стережешь никчемных верблюдов,

А Фай Геди, сверкающая, как башмачок,

Тонкая, как тесьма, сплетенная для диля^*,

Сидит на дереве, окруженная стаей гиен!

Юноша рассердился, бросил в птичку камень и подбил ей крыло. Раненая птичка полетела к матери Фай, которая окуривала сосуд для молока^*, и пропела:

— Ты окуриваешь никчемный кувшин,

А Фай Геди, сверкающая, как башмачок,

Тонкая, как тесьма, сплетенная для диля,

Сидит на дереве, окруженная стаей гиен!

Мать Фай рассердилась, бросила в птичку головню и прогнала ее. Когда же птичку прогнал и отец Фай, она полетела к ее дяде^*, брату матери. Тот услышал песенку и все понял. Вместе с отцом, матерью и братом Фай он пошел за птичкой, и та привела их к фиговому дереву. Гиены увидели людей и убежали. Тогда к Фай обратился отец.

— Дочь, — сказал он. — Спускайся вниз!

— Нет, — ответила Фай. — Ты отдал меня диким зверям.

— Дочь, — сказала мать. — Иди ко мне!

— Нет, — ответила Фай. — Ты отдала меня диким зверям.

— Сестра, — попросил брат. — Спускайся ко мне!

— Нет, — ответила Фай. — И ты отдал меня диким зверям.

Тогда дядя Фай сказал:

— Пусть у дерева сломается ветка, а у Фай — мизинец!

В тот же миг ветка обломилась, и Фай упала на землю, сломав только мизинец. Фай отвели на стоянку, зарезали барана и отпраздновали ее спасение.