Вот повесть, которую мы слышали от стариков; они говорят, жил был зверь, которого звали Туалангценгце, он был похож на гиену; но ее голова была вытянутая и широкая; она таскала все вещи, ее голова была корзиной для носки. Если племя голодало, она больше не жила на равнине, а находилась все время вблизи селения. Ухо ее востро на то, где режут быка; ибо по обычаю темнокожих, особенно женщин, если один зарезал, он припоминает всех своих друзей, чтобы дать мяса. Если мясо на циновках съедено, кончилось, остается мясо дома, женщина обычно делит его, припоминая своих друзей, чтобы и они, если им дадут, вспомнили ее; ибо говорится: корзины обмениваются; поэтому в обычае женщин посылать куски мяса через детей. Туалангценгце находится у домов, со стороны входа, чтобы, когда дитя хочет войти, схватить его там вместе с тем мясом, бросить его на голову; дитя кричит, когда Туалангценгце с ним убегает. Говорят, она не ест человека, она ест один мозг; она идет с ним к скале, бросает его там, разбивает голову, вылизывает мозг, оставляя тело.

И вот она разбудила спавшего человека, схватила его, положила его на голову, вышла с тем человеком и пошла. Спросил тот человек, сказал он: — Куда мы направляемся? — Ответила она: — Мы идем по дороге скал, — напоминая место разбивания голов. И они шли, пока не пришли к месту, поросшему кустарником, где были деревья. Она шла, проходя с человеком под деревьями; человек ломал веточки деревьев, клал их в ту корзину, делая чтобы не была чувствительна легкость, если он вылезет. Наконец стало много веточек деревьев, он уложил их на дно, а сам сел наверх. И так Туалангценгце шла нагруженная; она проходила мимо дерева; человек вытянул руки; он схватил дерево, а Туалангценгце пошла дальше к скале. Человек слез и побежал домой. Туалангценгце пришла и выпростала корзину на скале; она не увидела человека, только одни ветки. Туалангценгце вернулась домой, чтобы найти того человека.

Он рассказал эту историю, ибо кончались дети. Из одного дома могут позвать дитя, сказать: уэ, такой-то! Дитя отвечает. И Туалангценгце бежит вперед, идет туда, откуда звали, ловит дитя и убегает с ним. Дитя зовут; говорят: оно давно вышло. Отрицают, те которые звали, говорят: оно не приходило сюда. Между тем оно было схвачено Туалангценгце. Тот человек придумал уловку насчет двух дорог, а не одной: ведь сама Туалангценгце любит дорогу скал, но сам я спасся по дороге кустарников. И вот эти уловки хорошо спасали то племя. Если дитя было схвачено Туалангценгце, она спрашивала, говорила: какой дорогой ты велишь нам идти? — Дитя говорило: о владыка, хороша дорога кустарников, делая так, чтобы положить веточки на место себя, а самому вернуться домой, а Туалангценгце дать идти радуясь, думать что она насытится мозгом, и дать ей высыпать лишь веточки. В конце концов на скале образовалась куча веточек люди возвращались домой.

Эта Туалангценгце страшная повесть, давняя повесть. Теперь ею заставляют молчать детей, если они плачут, говоря: тебя утащит Туалангценгце.