С самых первых сообщений о загадочной саламандре её спровождала некоторая двойственность: огненное ли это существо или противостоящее огню, а значит холодное. По всей видимости задал её первый автор античности, который упомянул об этом существе:

На Кипре, где пережигают [медную руду], камень халкит, если он будет заложень [в печь] на несколько дней, в огне возникают зверьки, по величине немногим крупнее, чем большие мухи. Эти [зверьки] крылаты, прыгают и ходят по огню. Как эти [зверьки], так и упомянутые [снеговые черви] умирают, если их отделить: первых от огня, вторых от снега. А что некоторым животным по их прочному составу возможно не сгорать в огне, это с очевидностью показывает саламандра: она, как утверждают, проходя по огню, гасит его.

Аристотель "История животных", V.19 (539: с.221)

Как видно, до сообщения о саламандре Аристотель написал про каких-то ещё более загадочных летающих зверьков, которые рождаются в плавильных печах и не могут жить вне огня. Саламандру Аристтель описал как существо гасящее огонь, но впоследствии эти самые маленькие зверьки, кажется, повлияли на то, что сама саламандра стала довольно парадоксальным существом. Оставаясь сама холодной и гасящей огонь, она могла считаться существом, которое сам огонь и порождает, как это написано у Элиана в II в. н.э.:

Саламандра — не единственное из тех рождённых огнём существ, как и так называемые светлячки, но она такая же смелая как и они и встречает огонь и сражается с ним как с врагом. И доказательство этому следующее. Она живёт там, где мастера и ремесленники работаютe на кузне. И покуда огонь горит во всю свою силу и помогает им проявить свои умения и навыки, то они не обращают ни малейшего внимания на это животное. Но когда огонь ослабевает и затухает и мехи дуют без всякого эффекта, то тогда они понимают, что вышеупомянутое существо работает против них. И, соответственно, они выслеживают его и осуществляют отмщение. И когда огонь зажигается вновь, то он легко поддерживается и больше не затухает, если подбрасывать ему обычное топливо.

Элиан "О природе животных", II.31 (182: Vol.1, p.130-131)

Плиний Старший (29-79 гг. н.э.) первым из дошедших до нас произведений античных авторов описал внешний вид этого существа. По его словам саламандра — это пятнистая ящерица, собственно, как и современная саламандра. Однако по поводу горячести или холодности природы саламандры Плиний был категоричен: существо холодно как лёд. Как и другие аторы до него Плиний не был уверен в том как рождаются саламандры. По его словам этих существ можно увидеть только в ненастную погоду и что они возникают из неизвестного источника. Это же, судя по всему, вынудило считать Плиния этих животных бесполыми и поэтому не производящими потомство (112: X.87.189; Vol.III, p.412). Кроме того, Плиний описал это животное как одно из самых ядовитых существ:

Действию яда саламандры у Плиния посвящён целый пассаж, в котором автор живописует коварность и зловредность этого существа. Кроме этого, со ссылкой на некоего Секстия, он довольно скептически относится к идее о том, что саламандры гасят огонь, говоря, что в Риме уже давно бы это выяснили опытным путём, намекая на частые и разрушительные пожары в городе:

В христианской культуре удивительное свойство саламандры не сгорать в огне сразу же было вовлечено в контекст новой культуры. Аврелиан Августин вспоминает про саламандру в контексте доказательства того, что тела людей могут горечть, мучаясь, вечно, что поднимали на смех натурфилософы того времени. Если говорить об общем контексте, то Августин говорит о чудесах как таковых. Чудо, имеющие много слов для выражения в латинском языке, понималось в античности как нечто, что происходит "против природы". Августин, говоря о всемогуществе христианского бога, утверждал фактически, что чуда нет, так как всё, что происходит, происходит по воле божьей. Если немного отвлечься, то можно сказать, что эта идея привела к большим противоречиям в дальнейшей христианской культуре. Если "высокая", учёная культура по-прежнему отрицала чудо, так как ничего не может происходить против воли бога, даже то, что нам кажется чудесным, то низовая, особенно выраженная в житиях святых, постоянно требовала чуда от святого, которое он демонстрировал, тем самым обращая в христианство неверных. Тем не менее, чтобы показать то, что тела осуждённых могут быть вечно мучимыми в адском пламени, Августин приводит многочисленные доказательство существования разного рода предметов и существ в огне, как и вообще приводит длинный список необъяснимых "чудес". И вот тут ему и пригодилась саламандра:

"Поэтому если саламандра живёт в огне, как пишут любознательные исследователи природы животных; если некоторые всем известные горы Сицилии столь продолжительное время, с глубокой древности и до наших дней, непрерывно извергают пламя и остаются целыми, тем самым непререкаемо свидетельствуя, что не всё то гибнет, что горит; наконец, если и душа наша показывает, что нет ничего невероятного, если тела людей, осуждённых на вечное мучение, будут сохранять душу и в огне, будут гореть, не сгорая, и страдать, не погибая?

Аврелиан Августин "О граде Божием", XXI.4 (63: с. 1146)

Параллели между саламандрой и библейскими событиями были найдены даже раньше. Уже "Физиолог", написанный во II веке н.э., заложил основы на основании которых в Средние Века можно было понимать саламандру символически. Животные в "Физиологе" тоже на самом деле часто являются не больше чем символами добротелей, библейских персонажей, бога, адских демонов или грехов. Статья про саламандру в этом смысле не доведена до логического завершения, но параллели были проведены ясные:

Интересно, что средневековые бестиарии больше опирались не на текст "Физиолога", а на другой важнейший источник — "Этимологии" Исидора Севильского, в основном, повторяя его текст:

Как можно заметить, ни в тексте "Физиолога", ни в "Этимологиях" ничего не говорится о внешнем виде саламандры. отчасти этим можно объяснить то, что в бестиариях саламандра может иметь подчас очень странный вид, от сатироподобного существа в рукописи Бернского "Физиолога" до крылатого собакоподобного существа во французском бестиарии XIII века из собрания музея Гетти. В "Этимологиях" саламандра, однако, находится в подразделе змей, что хотя бы отчасти давало ориентир миниатюристам. Кроме того, Плиний, писавший о существе как о ящерице в пятнах, тоже читался в Средние Века. Хотя и вопрос происхождения миниатюр в бестиариях достаточно сложный и спорный, всё-таки большинство бестиариев изображали саламандру в виде ящерицы или змеи.

Раннесредневековое сочинение "Книга чудовищ", предположительно написанная англосаксонским автором Альдхельмом (VII в.) сохраняет только главную особенность саламандры — способность существовать в огне:

Альдхельм ещё раз вспоминает саламандру в своих "Загадках", стихотворных загадках, написанных на латыни, где тоже говорит о несгораемости существа и явно намекает на случаи "несгораемости" святых в житийной литературе (266: p.104).

В XII веке история про саламандру приобретает неожиданный поворот. В конце этого столетия по Европе циркулирует письмо. якобы написанное якобы царём Индии Иоанном, который одновременно является и священнослужителем. Эта одна из самых известных исторических фальсификаций заставила европейцев временно поверить, что далеко в Индии существует праведный и могущественный правитель, с которым в Европе даже какое-то время пытались наладить связь, чтобы привлечь его в борьбе с мусульманами. Естественно, никакого Иоанна, как и его страны, не существовало, но это повлияло на значительное усиление восточной политики и европейских дворов и папства. "Письмо пресвитера Иоанна", конечно, не могло быть написано вне Европы. Фактически, это энфиклопедия чудес, которым наделала Восток именно европейская цивилизация. и произведение не могло быть написано восточнее Византии. В описании провинции страны пресвитера Иоанна есть и саламандра.

Описание саламандры и то, что она производят ткань совершенно однозначно происходит от описаний червей-шелкопрядов, что видно даже в самом тексте. Кроме этого это описание могло в какой-то мере быть отголоском известий о реально существующей несгораемой ткани, то есть об асбестовой ткани. Она встречалась и в Европе как диковинка и уже в XIII веке, увидевший тонкую полоску асбестовой ткани в Риме Гервазий Тильберийский нисколько не сомневаясь называет её шкурой саламандры:

Вся эта тенденция тоже нашла своё воплощение в бестиариях, особенно авторских французских проивзедениях Пьера из Бовэ и Ришара Фурниваля. В "бестиарии любви" последнего саламандра мало того, что превратилась в белую птицу, которая очищается огнём, так из её перьев (!) делают одежды, которые требуется стирать тоже исключительно в огне (272: с. 109)

При раскрытии действительных истоков асбеста вся легенда про саламандру была поставлена под угрозу. Марко Поло прямо написал, что никакой саламандры не существует, оставив верное и точно описание добычи асбеста:

Саламандра, знайте, не зверь, как говорят, а вот это что: сказать по правде, никакой зверь, никакое животное по природе своей не может жить в огне, потому что всякое животное из четырех элементов. Люди не знали наверное, что такое саламандра, и стали говорить, что саламандра — животное, и теперь говорят то же. Это неправда, и вот почему. Был у меня приятель, звали его Зюрфикаром, очень умный турок; три года прожил он в этой области по приказу великого хана; добывал там саламандру, сталь, онданик для великого хана. Править этой областью и добывать там саламандру великий хан отправляет всегда на три года. Приятель мой рассказал мне то дело, и я сам его видел. Когда в горе докопаются до той жилы, о которой вы слышали, наломают [из нее кусков], разотрут их, и они разметливаются как бы в шерстяные нитки; потом их сушат, потом толкут в большой медной ступе, моют, и остаются те нитки, о которых я говорил, а землю выбрасывают как ненужную. Нитки словно шерстяные; их прядут и ткут из них полотно; а полотно, скажу вам, как соткут его, вовсе не бело; кладут его потом в огонь, и по малом времени становится оно бело как снег; а покажется на полотне пятнышко или оно как-нибудь запачкается, так кладут его в огонь, подержат немного, и становится оно опять бело как снег.

Все, что рассказал о саламандре, то правда, а иное что рассказывают, то ложь и выдумка.

В Риме, скажу вам, есть то полотно, что великий хан послал апостолу в дар, и завернута в него святая поть^* Господа Нашего Иисуса Христа.

Книга Марко Поло, LX (93: с.82)

Но конечно же миф про саламандру продолжал жить. В алхимической традиции саламандра считалась одним из воплощений огненного элемента, символом философского камня (1182: с. 77) и ассоциировался с белым цветом (1182: с. 100).

В арабской фармацевтической мысли саламандра мыслилась как ящерица с охлаждающей силой, но при этом считалась чуть ли не обычной ящерицей геккон и даже применялась для лечения чесотки. При этом несгораемая саламандра совершенно обыденно сжигалась для получения лекарства:

Диоскорид: это — разновидность самм абраса^*. Некоторые люди [говорят] о ней неправду, что она не горит в огне и это потому, что она обладает охлаждающей силой.

Диоскорид и Ибн Мандавайх: Саламандра] — животное, похожее на `азайа, с четырьмя конечностями и коротким хвостом. Думают, что она не горит в огне, а, наоборот, тушит печь.

<...>

Павел: [саламандра] — это животное, которое сжигают, и золу его примешивают к лекарствам, вызывающим гниение, поэтому оно пригодно для [лечения] чесотки и бараса. Заменителем саламандры является зеленый `азайа.

Аль-Бируни "Фармокогнозия в медицине", 523 (1179: с.519-520)

"К образам саламандры и Феникса прибегают и поэты — как к поэтическому преувеличению. Например Кеведо, в сонетах четвертой книги "Испанского Парнаса", где "воспеваются подвиги любви и красоты":

Я, точно Феникс, яростным объят

Огнем и, в нем сгорая, возрождаюсь,

И в силе мужеской его я убеждаюсь,

Что он отец, родивший многих чад.

И саламандры пресловутый хлад

Его не гасит, честью в том ручаюсь.

Жар сердца моего, в котором маюсь,

Ей не почем, хоть мне он сущий ад.

На одной из страниц своей "Жизни" Бенвенуто Челлини рассказывает, что пятилетним мальчиком видел, как в огне резвилось существо, похожее на ящерицу. Он рассказал об этом отцу. Тот ответил, что это саламандра, и отколотил его, чтобы удивительное видение, столь редко доступное людям, запечатлелось в его памяти" (1).