Все привыкли думать, что оборотень — это "мягкая мохнатая шерстка" или "воняющая псиной шкура", акценты расставляются в зависимости от личных предпочтений. А что если второй частью человека является дракон? Или крокодил? Или динозавр? Подумай над этим, мой мальчик. Может, Каа благородней Шерхана, а Шеша добрее Фенрира? Может, броня ящера больше способствует размышлениям, нежели клыки волка или когти рыси? Подумай, мой мальчик, подумай...

Ягиби Тийхаа. Пустые зеркала.

В Мире Тьмы (World of Darkness), богатом и на вампиров, и на оборотней, есть моколе́ — оборотни-рептилии, каждый из которых сам сплетает в грёзах свою истинную форму во время первого превращения. Этой формой может быть как одна из существующих или вымерших рептилий, так и дракон, или вымышленный, уникальный ящер. Моколе — память Гайи, поскольку каждый из них имеет доступ к памяти предков вплоть до динозавров и передаёт свою память потомкам (*). Моколе являют собой нечто большее, чем простые оборотни. Они — воплощенная память, живая летопись «всего, что было», они несут в себе миллионы лет истории. Память для них подобна океану, в котором легко плыть, или дремучему лесу, открытому для исследования (**).

А в мире Бездны есть Тварьцы — дети большой Твари.

...с какой буквы пишутся «тварьцы» — с большой или маленькой?

Писали по-разному. Но чаще с большой.

Тем не менее поднять руку на Тварьца или Тварицу — кем бы они ни были — считалось делом постыдным и недостойным Скользящего в сумерках.

Во-первых, те никогда не сопротивлялись — по утверждениям «очевидцев». Во-вторых, не было случая, чтобы сами Тварьцы причиняли поселенцам какой-нибудь вред, в отличие от Перевертышей. В-третьих, были ли они на самом деле, и если были — то кем?!

Во всяком случае, в зверином облике их не видел никто. Только в людском. Про салара, чьи глаза становились пустыми и тусклыми, а язык забывал произносить слова, говорили: «Он убил Тварьца».

Генри Лайон Олди "Сумерки мира" (354)

Это Учителя, те, кто не захотел продать душу и остался присмотреть за миром. И защищать своих детей.

Никто не успел рассмотреть, как выглядели те чудовищные твари, которые с низким громовым ревом буквально вгрызлись в мгновенно смешавшийся строй. А те несчастные, кто все-таки сумел их рассмотреть, уже ничего не могли рассказать — от клыков и когтей чудовищ не спасали даже знаменитые кольчатые нагрудники, а взмахи хилых на вид передних лап отрывали людям головы вместе со шлемами. Ревущий кровавый водоворот смерти стремительно расширялся, поглотив уже весь передовой отряд, и с изумлением и ужасом взирал Симад на разорванные в клочья тела своих личных телохранителей, павших на багровый слипшийся песок.

Генри Лайон Олди "Сумерки мира" (354)

Оборотни-рептилии, надо вам сказать, сами по себе весьма красивы как все совершенное. Ягиби Тийхаа как-то сказал, что в жизни часто так бывает, что мудрость идет рука об руку с красотой. Только не все могут рассмотреть истинную мудрость и узнать настоящую красоту.

Это не было постепенное, расплывающееся преображение, не туманное, пульсирующее дрожание, как при иллюзии. Это было словно мгновение ока. В том месте, где только что стоял курчавый рыцарь в накидке, украшенной гербом с тремя черными птицами, сидел золотой дракон, красиво изогнувший длинную шею. Склонив голову набок, дракон распростер крылья, ослепительно золотые в лучах солнца...

— Вэя, — сказал ведьмак. — Ты была права.

— Хм?

— Он самый красивый.

Анджей Сапковский "Осколок Льда" (353)

"Подумай, мой мальчик, подумай..."