Глаза мои бродят сами,

Глаза мои стали псами.

Всю ночь они бродят садом

Меж ягод, налитых ядом.

Федерико Гарсия Лорка

Древние арийские племена верили, что первым умершим существом был Йама. Индусы звали его Яма (यम), иранцы — Йима, значительно позднее скандинавы называли его Имиром. В индуизме его считали богом, который отказался от божественного бессмертия, свершив тем самым первую в мире жертву — по факту он совершил самопожертвование, в результате чего появился мир и возникло человечество. Изначально Яма был солнечным богом, сыном Дня (Вивасвата) и Ночи (Саранью), потом стал Владыкой Преисподней — повелителем мира предков (Питрилоки).

Позже Яма стал почитаться как бог смерти — Адский князь и Царь справедливости (Дхарма), который не просто пребывает в Питрилоке, но ходит, мрачный, по поверхности земли и намечает свои будущие жертвы (*). Ходит Яма не один – его сопровождают два пса(*).

Яма… правит Югом, страною предков. Там, за краем земли, окутанная тьмою, стоит его обитель. Путь в Питрилоку — Мир предков — охраняют два чудовищных пса Шарбара, отпрыски Сарамы, пестрые и четырехглазые. Мрачны, как дикие джунгли, владения Ямы, деревья там не дают тени, нет там воды, нет места для отдыха; и все же души людей добродетельных находят там облегчение.

Темкин Э.Н., Эрман В.Г. "Мифы древней Индии"

Этих псов Ямы в европейской традиции назвали бы адскими гончими. Потому что чаще они бродят по земле сами — вестники и посланцы смерти. Считается, что их матерью является богиня Сарама (सरमा, Sarámā), чье имя значит «быстрая». По матери наших псов индусы называют «Сарамея» (Sarameyau — двойственное число), что буквально переводится как «потомки Сарамы» или просто «собаки».

Помимо того, что Сарама дала жизнь двум псам Ямы, она – божественная сука (देवशुनी, devashunī) — еще считается и родоначальницей всех хищных зверей земли. В этой связи чудовищный вид псов Ямы (они же Сарамейя, они же Шарбары) не представляется чем-то неожиданным. Зато он — вид этот — вполне запоминающийся: огромные и четырехглазые, с широкими вывернутыми ноздрями, тигрового и пятнистого окраса псы.

По окрасу этих псов и различают: рябого зовут Шарбар (от санскритского «sarvarā» — пятнистый), полосатого же называют Удумбала (от санскритского Udumbalau — рыжеватый или тигровый). Впрочем, это скорее не имена, а прозвища-характеристики-описания, потому что в разных текстах их именуют по-разному: Ша(р)бар и Удумбала, Шьяма и Сабала (Shyama и Sabala (**)), Зима и Забала (Zy.ma и Zabala (241)).

Но как бы их ни называли, суть остается одна: Шарбары являются псами бога смерти, охранниками царства умерших, вестниками и посланцами Адского князя на земле, психопомпами и проводниками душ умерших. В гимне, посвященном Яме, путь умершего и его встреча с Шарбарами описывается следующим образом:

10 Спеши мимо двух псов, Сарамейи,

Четырехглазых, пятнистых, по верному пути

И достигни отцов, которых легко найти,

Которые веселятся на общем пиру с Ямой!

11 Два твоих пса, о Яма, — сторожа,

Четырехглазые, стерегущие путь, надзирающие за людьми.

Им его передай, о царь,

И надели его благополучием и здоровьем!

12 Два похитителя жизни, с широкими ноздрями, Удумбалы,

Два вестника Ямы, бродят они среди людей.

Пусть они снова сегодня здесь дадут нам

Счастливую жизнь, чтобы мы увидели солнце!

Ригведа X, 14 (576)

Как видно из вышеприведенного отрывка, Шарбары-Сарамейя выполняют несколько функций: охрана мира умерших (скорее всего, от демонов, способных проникнуть в царство мертвых), сопровождение идущих по пути к предкам (опять же от вредоносных демонических сущностей), а так же фактически отъем самой жизни. То есть Шарбары осуществляют партронаж перехода человека из мира живых в мир мертвых. Получается, что псы Ямы — медиаторы, посредники между мирами и защитники бестелесных душ.

Вообще, существует достаточное количество попыток осознания того, что же скрывается за образами двух Шарбаров. Блюмфилд считал, что псы Ямы — это солнце и луна; Мюллер полагал, что они представляют собой время в двух его аспектах — утро и вечер (сравни со скандинавскими Сколлем и Хати); Эни предполагал, что два пса-сарамейи — это два бога ветра; по Веберу, псы означают определенное созвездие (ср. с древнегреческим Орфом); Бергень видел в них воплощение богов-близнецов Ямы и Ями; Арбман рассматривал их как облагороженную версию териоморфных демонов смерти.

Между тем, представляется, что корни «загробных собак» гораздо глубже и неоднозначней, нежели это представлено в любой из выше приведенных версий.

Ю.Е. Березкин в свой работе "Черный пес у слезной реки" наглядно демонстрирует разнообразие и широчайшее распространение образа собак, ожидающих человека на границе миров, либо уже в мире мертвых. И образ этот весьма богат. Сотнями вариаций он представлен прежде всего в Евразии и в обоих Америках. Вместе с тем истоки его, по всей вероятности, восходят к одной и той же древней культурной общности степного и лесостепного пояса центральной Евразии, откуда идет его распространение по Европе, Азии и далее — в обе Америки (241).

Такая локализация истока этого образа позволяет рассматривать Шарбаров-Сарамейя в качестве если не прообраза всех адских псов Евразии, то как достаточно близкий к прототипу совокупный персонаж. Благо, он — этот персонаж — поименован и имеет достаточно четко прописанные функции.

Единственная мифология, которая может поспорить за "первенство" в этом деле — это иранская. В ней также есть образы, отвечающие за охрану моста на пути душ умерших:

8. Кто убьет собаку пастуха,

Или собаку домохозяина,

или собаку охотника,

или любую обученную собаку, —

душа его, переходя в мир иной,

Взвоет горше,

Чем волк в западне.

9. Ни одна душа во всем мире

Не придет ей, стенающей и печальной, на помощь;

Ни одна из собак, стерегущих мост Чинвад,

Не придет ей, стенающей и печальной, на помощь.

Авеста "Закон против дэвов" (Видевдат) (577)

В вышеприведенном отрывке мы видим (правда, с помощью комментаторов), что у ведущего в рай моста Чинват душу встречала прекрасная дева, сопровождаемая двумя четырехглазыми желтоухими (167) собаками, охранявшими мост и вступавшими в бой со злыми духами, преследующими душу. А вот кто убьет пастушескую, охотничью, сторожевую собаку, тому собаки у моста Чинват не помогут. По другой версии, там должен быть только один пес, созданный Ормуздом^* охранять физическое тело Адама от Ахримана^*. Этот пес не пускает на мост Чинват тех, кто при жизни был жесток с собаками, и лаем отпугивает злобных дэвов от тех, кто вел праведную жизнь. Он также помогает Митре выявлять демонов, пытающихся подвергать грешников большему наказанию, чем те заслуживают (241). Жаль только, что имени этого пса (или псов) Авеста не называет, а так бы они могли посоревноваться с Шарбарами за первенство среди адских псов.

В итоге предлагаю считать Шарбаров-Сарамейя прародителем всех адских псов. Вот такие вот дела...

P.S. Да и Кербер, кстати, больше родственник Шарбарам, нежели безымянным зороастрийским псам.