Q: Кто такие бескуды?

A: Это такая локальная нечисть — западная Украина, Польша, Чехия, Словакия еси ея обиталище. Мне бабушка (Житомирская обл.) когда-то рассказывала, я и запомнил.

Владимир Васильев, 14.06.2001 (*)

Бескуды — пожалуй, самая малоизвестная разновидность карпато-балканской нечисти. Даже тех, кому просто известно их имя, очень мало. Еще меньше тех, кто знает, что у бескудов «кошачьи глаза» (остро реагирующий на свет щелевидный зрачок), серая кожа и треугольные зубы. Но еще меньше в нашем мире самих бескудов. Чуть больше их в мире Большого Киева и в мире Иных, да и то: «на территории бывшего СССР…зарегистрировано всего шесть бескудов: двое в Туркмении и по одному в Крыму, Белоруссии, Якутии и на Камчатке» (409). Остальные, коих всего несколько десятков, расквартированы в небольших городках (мястэчках) западной Украины, Польши, Чехии, Словакии.

Озадаченные отсутствием сколько-нибудь достоверной информации о бескудах, их обычаях, происхождении и etc, мы провели собственное историко-антропологическое исследование и вот что установили.

Причина удручающей демографической ситуации среди бескудов предопределена по всей видимости их генетической зависимостью от северо-западной части Карпат. Как известно, этот регион называется Бескиды. Совпадение названий — бескуды и Бескиды — неслучайно и во многом говорит само за себя. По крайней мере, тем, кто умеет слушать. Поясним.

Первое упоминание и бескудов, и Бескид относится к I веку н.э. Согласно римским хроникам, в других областях Карпат в то время проживали дакийские племена карпов (лат. Carpi, которые и дали название Карпатам), а в интересующем нас регионе бытовала отдельная ветвь бастарнов — боскудлы (лат. Oskudloi). Отметим, что в течение где-то 500 лет — от III века до н.э. до II века н.э. — бастарны считались одним из сильнейших племен Восточной Европы (Европейской Сарматии). Однако после 280 года н.э. они исчезают со страниц истории практически полностью. Боскудлы из Бескид — также. Это первый момент, который обычно не принимается в расчет исследователями всевозможной антропоморфной нечисти.

Дальше. Сей историко-географический экскурс занятным образом согласуется с интересной лингвистической штукой. В статье «Герменевтическая лексика чешско-моравского порубежья» (422) госпожи И.Бах-Целевской можно найти данные об эвфимистической близости топонимических Бескид (соответственно, предполагаем, что и бескудов) с чешским словом paškudlo. Перевод сего слова достаточно очевиден. Но что он обозначает?

Обратимся за разъяснениями к г-ну И.П.Молитвину:

Значение слова «паскуда» в восточнославянских языках примерно одинаково — обычно это «гадость, мерзость». Этимологически восходит к *skoǫdъ и имеет сродство с *хudъ (худо́й, бедный) согласно Махеку. Иными словами, «паскуда» — это нищий, бродяга, т.е. тот, кто по некоторым причинам лишился социальной составляющей слова «человек». Это может быть как символическое исключение человека из рода за некую провинность, нарушение закона (ср. «изверг» — извергнутый, исключенный из рода; ср. «преступник» — преступивший закон), так и исчезновение рода в целом (болезнь, война, голод). С последней версией контаминирует лит. paskutiônis «последний», paskutė «позади, после»…

Молитвин И.П. "Мифопоэтический словарь" (421)

Объединив исторический нюанс с выводами г-жи Бах-Целевской и г-на Молитвина, можно было бы прийти к следующей версии: бескуды есть остатки («последние») одной из ветвей бастарнов — боскудлов, которые после ухода/исчезновения основной части племени остались на своем месте. "Да полно те, — скажет скептик. — Где же связь народа боскудлов с такой нечистью как бескуды? Не верю!"

Г-на скептика можно было бы понять, если не знать о таком сочинении Юстина как "Heliogabalus imperium vicinis". Точнее даже — того пассажа, который относится к особенностям захоронения, что практиковали бастарны:

"Вождей же и жрецов своих они (бастарны — прим.пер.) хоронят в пещерах под соленой водой, что обращает их в камень."

Marcus Junianus Justinus "Heliogabalus imperium vicinis" (М, 12а)

Здесь имеется в виду мало распространенная практика захоронений в пещерах, когда покойника помещают под насыщенные солевым раствором капли, что сочатся с потолка. Интересно, что только в пещерах интересующего нас региона существуют хелекиты — такие особенные сталактиты-сталагмиты, которые растут в горизонтальной плоскости. Наплевав на все законы гравитации. Как оказалось, из этих хелекитов и состоит та цепь, что приковывает бескудов к четко определенной территории.

Дело в том, что бескуды — это (в силу различных причин) восставшие из хелекитовых коконов представители знати бастарнов-боскудлов. По легенде, описанной И. Куликом, перед уходом всех бастарнов со своих исконных земель, часть из них добровольно наложили на себя заклятье, дабы отомстить тем, кто придет на их место. Как следует из текста Иржека Кулика "Černá krev pohanské cholery", сохранившегося в архивах оломоутской епископии, этих добровольно проклятых сразу ритуально умертвили, а затем поместили в пещеры Моравского краса. Там будущие бескуды должны были ждать своего часа. Что в проклятии случилось не так — не совсем ясно. Но после исчезновения бастарнов месть не выплеснулась из гротов Бескид. Лишь спустя века она стала постепенно просачиваться в окружающие земли, наводя ужас на жителей маленьких сел и больших городов своими щелястыми зрачками и неутолимой жаждой крови.

Особенности гастрономических пристрастий бескудов (гематофагия) послужили причиной того, что как отдельный вид нечисти бескуды практически никогда не рассматривались, совокупно причисляясь либо к нечисти, либо к вампирам. Нижеприведенная цитата из Кулика будет тому подтверждением (обратим внимание — бескудов Кулик именует словом paškudlо):

Теперь относительно сопоставления бескудов и вампиров. С одной стороны, если в качестве главных специфицирующих признаков вампиров ставить только посмертное существование и потребление человеческой крови, то таки-да, бескудов можно относить к этим легендарным кровососам. С другой стороны, у бескудов есть несколько характеристик, которые заставляют нас рассматривать их как сугубо особый род нечисти.

Во-первых, генезис бескудов, то бишь происхождение. Это не укушенные другими бескудами товарищи (вампирская модель отпадает), не грешившие при жизни или неправильно умершие люди (отметаем упырей), не потерянные души (значит, не родственники бусиэ). Бескуды — это добровольно принявшие на себя проклятье люди, восставшие из мертвых и ставшие кровососами по ошибке в заклятье. Уже по этой причине нельзя смешивать вампиров и бескудов. Появление последних (по непроверенной информации — кто ж такое проверит-то!) происходит всегда на или около хелектита. Заметим, что при этом сами хелектиты не уничтожаются при выходе бескуда. Даже более того, спустя некоторое время (вот тоже невыясненный вопрос периодичности появления сих монстров) из одного уже отинкубировавшего хелектита появляется другой бескуд — и они не похожи друг на друга, хотя некая ментальная связь между выходцами из одного хелекита имеет место. И если хелектит разрушается, то с порожденными им бескудами ничего не происходит.

Во-вторых, постмартуальный онтогенез бескудов, который проходит два этапа. Сразу после выхода из хелектита бескуд представляет собой существо, которое вынуждено было бы питаться летучими мышами, если бы не помощь "старших" бескудов. Именно мышами, так так больше в пещерах питаться нечем, а выход на поверхность невозможен — любой свет (даже лунный) превращает "молодого" бескуда в камень. После годового "откорма" бескуд впадает в спячку, которая длится также около года. И лишь после этого превращается в полноценного, взрослого бескуда. Обозначенная специфика бескудового племени аналогов в мире монстров и бестий вроде не имеет.

В-третьих, образ жизни и меню. Взрослым бескудам солнце не представляет никакой угрозы. Но "психологически" им крайне тяжело находиться под открытым небом (легкая форма агорафобии). Поэтому передвигаться они предпочитают исключительно в ночную пору и, желательно, когда небо затянуто тучами. Ночная гроза — это их любимое время. Тогда же они и охотятся. Характерно, и это, пожалуй, их принципиальное отличие от прочих антропофагов — в качестве жертв бескуды выбирают только тех, кто ночью бодрствует — сторожа, водители, грабители, воры. Пьяницы и бродяги обычно не попадают в меню. Вероятно, так происходит в силу того, что эти опустившиеся люди не подпадают в сознании бескудов в разряд врагов (про проклятие помним, с которого все начиналось?). Ну и пьяные — они ж почти что спящие, а уснуть — это лучший способ защититься от бескудов.

В-четвертых, после укуса бескуда в человеке совсем не остается не только крови, но и лимфы (у мужчин — также спермы). Жерва укуса бескуда фактически предстает в виде мумии.

Ну и в-пятых, уничтожить бескуда сложнее, нежели вампира. Хотя для бескуда недоступно оборотничество и переход в "туманное" состоянии, физически он столь же силен, как и вампир. Затем, кожные покровы бескуда весьма прочны и пробить их осиновым колом можно только если этот кол — крепостной таран. И то, наврядли — бескуды очень, очень подвижны. Потому специалисты (423) рекомендуют использовать топоры с серебрянным напылением или насечкой. Ими можно просто (ну, это так говориться — "просто") отрубить бескуду голову. "Серебрянной декапитации" обычно оказывается достаточно.

Вот, наверное, и все...

P.S. В любом случае хорошо, что бескудов мало.