Британский минералог, антиквар, собиратель фольклора и поэт-любитель, а также пионер фотографии.

В предисловии к третьему изданию «Народных повестей Запада Англии» (1881; Впервые эта книга была издана в 1865, но публикации предшествовала долгая собирательская работа) Хант пишет:

Начало сбору этой коллекции Народных Повестей можно смело отнести к поре моего раннего детства. Я посейчас помню, с каким предвкушением восторга шестьдесят восемь лет назад я сшил несколько листочков бумаги и заботливо вложил их между страниц старой книги. Так я готовился к предстоящему мне с матерью визиту в Бодмин, город, про который рассказывали немало презанятных историй. Я собирался записать их. В памяти моей встают туманными тенями сказания о Хендере Охотнике из Лангидрока; о монахах, отравлявших ручьи; легенда о дьяволе, что шутил свои шутки с башней, стоящей на соседней горе. В прошлом году я попытался записать эти рассказы, но тщетно. Нынешние жители тех мест их позабыли; моя детская записная книжка давно потерялась; эти традиции, боюсь, утрачены нами навсегда.

Прошло пятнадцать лет — шесть из них я провел в школе в Корнуолле, а девять — за работой в Лондоне — пока ухудшение моего здоровья не потребовало от меня вернуться на Запад Англии. Проведя с месяц на рубежах Дартмура и блуждая по пустырям Грэнит-Торз, собирая тамошние традиции — раньше, чем миссис Брэй начала только задумываться об этом — я решил обойти весь Корнуолл. Спустя тридцать пять лет одним прекрасным весенним утром я сошел в Солташе с допотопного парома, который в те дни перевозил людей, телеги и скотину через реку Тамар, в том месте где сейчас ее воды перекрывает триумф инженерного гения, мост Альберт-Бридж. Отослав свой саквояж в Лискерд с дилижансом, я пустился в странствие, целью которого было посетить все реликвии Старого Корнуолла и записать все сказания, какие еще помнит его древний народ. В этих трудах я провел десять месяцев; и за это время мне удалось собрать множество повестей и суеверий, опубликованных ныне в этих томах; великое множество других было отброшено как не стоящие внимания.

Далее Хант рассказывает, как, остановившись на несколько недель на рубежах Дартмура, он попал в самое средоточие людей, веривших, что в их местности некогда водились великаны, что Старый Народ до сих пор существует, и что если человека начинают водить пикси, то следует вывернуть наизнанку накидку или чулки.

С эльфийскими верованиями Ханта познакомила в молодости прекрасная и романтическая девушка, старше его возрастом, с которой они ходили искать эльфов в дюнах Лелант-Тауэнз. Часами они слушали рассказы старушки, жившей там в уединенной хижине на краю песков.

Когда состояние здоровья заставило Ханта покинуть город, он стал секретарем Королевского Корнуолльского Политехнического Общества и постоянно путешествовал в сельской местности, встречаясь с шахтерами и крестьянами, от которых он много узнал и многому научился.

Я всегда восхищался народными сказками и не упускал ни одной возможности услышать еще одну. Сидя на трехногой табуретке или на чурбаке возле очага, я выпытывал из хозяев истории, которых сами они начинали уже стесняться. Добродушные шахтеры, только что выбравшиеся из недр шахты, за отдыхом сообщали мне свои суеверия и предания, слышанные от дедов.

Еще до публикации книги многие из этих сказок уже ушли из народной традиции. В 1849 году еще встречались бродячие сказочники-дроллы, и у них Хант записал некоторые свои истории. К 1865 году все они уже исчезли. Хант приводит длинный рассказ о настоящем странствующем сказочнике по имени Дядюшка Энтони Джеймс, про которого ему рассказал «джентльмен, которому я весьма многим обязан». Джентльмен этот, без сомнения — Уильям Боттрелл. Хотя процитированный рассказ был сообщен им Ханту лично, он во многом совпадает с рассказом, который Боттрелл приводит в своих «Традициях и сказках у очага из Западного Корнуолла». Эти двое спасли от забвения множество эльфийских историй и поверий, которые иначе исчезли бы с лица земли.