Демон по имени Абизу впервые появляется в трактате по демонологии "Завещание Соломона", античном анонимном произведении I-V веков, написанном от имени самого Соломона, где древний израильский правитель заключает при помощи своего кольца с печатью разнообразных демонов:

А.А.Барбом в 1966 году было высказано предположение, что имя Абизу, происходит от испорченного греческого abyssos, то есть "бездна" (от него же происходит и английское слово "abyss"), которое в свою очередь могло произойти от имени первичного океана шумерской мифологии Абзу (957: p.5).

На протяжении всей своей истории Абизу была тесно связана с другим греческим демоном с похожей функцией вредить младенцам и роженицам — Гелло.

Само имя "Абизу" встречается в историях про Гелло в византийский период как одно из самых распространённых "тайных" имён демона, которое выведывает противостоящий ей святой Сисинний или архангел Михаил (Подробнее об этом в статье про Гелло. Текстуальная история Абизу в византийский период не самостоятельна. Куда интереснее дело обстоит с другой традицией — традицией защитных амулетов и заговоров.

Амулеты, защищающие от вредоносных демонов, болезней, сглаза известны очень давно. Их история уходит корнями в древнее Междуречье. Обычно на них изображается фигура защитника, которая соответствует тому персонажу системы верований, который обычно ассоциируется с этой ролью. Например, в Древней Греции защитником на защитных амулетах выступали Геракл или Персей (957: p.6). В иудейской защитной практике это был Соломон, с которым наиболее тесно из фигур древности традиция связывала власть над демонами. С приходом христианства этими фигурами стали ангелы и святые, появление которых на амулетах в качестве демоноборцев было бы наиболее логично. На ранних амулетах нередко изображается Соломон или ангел Арлаф (такого имени ангела неизвестно, однако замечалось, что "Сказка о рыбаке" (3 ночь) в "1001 ночи" засвидетельствовала имя джинна Арааф, который некогда был управляющим покоев у Соломона и, таким образом, сохранила эту часть легенды), который бьёт хлыстом демона-женщину со связаными за спиной руками (958: p.38). Но в раннесредневековый период на подобных амулетах появляются и фигуры архангела Михаила или святого Сисинния, самый ранний из который хранится в Эшмолском музее в Британии (958: p.37). При этом имя демона тоже указывается на амулете. Это Абизу.

Знание имени демона издревле считалось эффективным способом сдержать его или избежать его вредоносной деятельности. Характерным является вышеприведенный пример в "Завещании Соломона", в котором правитель требует от демона в первую очередь назвать своё имя. Имя может указать на род деятельности демона, на болезнь, которую он насылает. Поэтому имя демона также может появляться на самих амулетах. Имя "Абизу" известно на типе защитных амулетов, на которых изображён человек, хлестающий женщину-демона. Довольно туманным остаётся назначение этих защитных средств. Сегодня мало известно от чего именно они защищали. С одной стороны, как свидетельствует текст "Завещания Соломона", можно предположить, что его носили женщины, особенно в период беременности, так как Абизу поражала их и их новорожденных детей. Но известно по крайней мере два амулета такого типа, носители которых были мужчинами (958: p.38). А значит, Абизу могла поражать и мужчин, которых беременными трудно себе представить в любые времена.

Эту ситуацию несколько проясняет другой тип византийских амулетов. В историографии они получили название "истера-амулеты", от часто встречаемого на них греческого слова "hystera" — "матка", "чрево", "утроба". Этот тип византийских амулетов был хорошо известен и в Древней Руси, где изготовлялись копии, часто более грубые, подобных амулетов, а названия и заклинания на них могли переводиться на понятный носителю язык. В русской дореволюционной историографии они получили название "амулеты-змеевики", от повсеместно встречающегося на них изображения женской головы с отходящими от неё змеями (974). На одной из сторон, как уже говорилось, всегда изображалась женская голова с отходящими от неё змеями. С другой находилась заклинательная "истера"-формула, иногда в сочетании с изображением святого, Христа, Девы Марии (958: p.27). В редких случаях изображение головы со змеями сопровождалось с другой мотивом всадника. поражающего демона или фигуру с занесённой над женщиной рукой (958: plate 2.a; 3.a,d). В древнерусской традиции типы мотивов были довольно разнообразны (974: с.30-32).

Саму иконографию головы с волосами в виде змей, отходящими от головы существа, изображённого на амулете, обычно выводят от античных изображений горгоны Медузы, но на византийских истера-амулетах визуальный образ явно оторван от своего античного смысла и горгону, разумеется, не изображает. Несмотря на то, что описание демона Абизу в "Завещании Соломона" явно напоминает изображение Горгоны, имя Абизу появляется на истера-амулетах только в одном известном случае. по поводу того что фактически изображала женская голова со змеями выскывались разичные предположения. Наиболее интересное принадлежит Джеффри Спайеру и относит его не к магической, а к медицинской традиции "блуждающей матки" (958: p.41-44).

Имеются в виду представления о том, что женская матка представлялась с давних пор неким отдельным организмом, живущим в организме женщины и способной вызывать различные болезни. Само это представление, по всей видимости, отголосок народной традиции. Это представление во времена создания амулетов могло считаться довольно древним, так как первое подобное упоминание мы находим ещё у Платона:

...природа срамных частей мужа строптива и своевольна, словно зверь, неподвластный рассудку, и под стрекалом непереносимого вожделения способна на все. Подобным же образом и у женщин та их часть, что именуется маткой, или утробой, есть не что иное, как поселившийся внутри них зверь, исполненный детородного вожделения; когда зверь этот в поре, а ему долго нет случая зачать, он приходит в бешенство, рыщет по всему телу, стесняет дыхательные пути и не дает женщине вздохнуть, доводя ее до последней крайности и до всевозможных недугов, пока наконец женское вожделение и мужской эрос не сведут чету вместе и не снимут как бы урожай с деревьев, чтобы засеять пашню утробы посевом живых существ,которые по малости своей пока невидимы и бесформенны,однако затем обретают расчлененный вид, вскармливаются в чреве матери до изрядной величины и после того выходят на свет, чем и завершается рождение живого существа. Итак, вот откуда пошли женщины и все, что принадлежит к женскому полу.

Платон, "Тимей", 91 b-d (991: с. 586)

Несмотря на то, что античные врачи в конце концов разобрались, что женская матка не бродит по женскому организму, вызывая приступы удушения и различные недуги, это представление оставалось очень распространённым вплоть до XX века. Можно вспомнить, что слова "истерика" и "истерия" происходят от греческого "истера" (матка, чрево). Ими обозначалась расстройство, иначе называемое "бешенством матки" и спустя почти две с половиной тысячи лет объяснялось чуть ли не так же, как во времена Платона.

Болезни, которые провоцирует матка, могли, тем не менее, случаться и у мужчин. Например, мигрени или состояние удушья при сильных эмоциональных переживаниях, которому в Средние Века даже придумали название hysterica passio. Этой хвори были подвержены даже знаменитые литературные персонажи, как например, король Лир у Шекспира в одном месте пьесы жалуется именно на hysterica passio (Шекспир, "Король Лир". II.4.54-56). Вряд ли матка представлялась присутствующей и у мужчин, но подверженность мужчин именно тем болезням, которые вызывались этим "зверьком", который селился в человеке, требовали защиты и мужчин от "женских болезней" тоже.

Предположение Спаера о том, что женская голова со змеями, исходящими от неё, и есть "истера", то есть матка, а амулет призван её некоторым образом "успокоить" видится очень логичной, исходя из этой традициию. Говоря о том, как демонологическая традиция относительно Абизу оказалась присутствующей на истера-амулетах, Спайер пишет:

У демона Абизу была ещё одна черта, которая сближала его с традиционными изображениями на истера-амулетах. "Завещание Соломона" передаёт ту традицию, в которой этот демон изображается как голова с волосами, торчащими во все стороны, что явно напоминает о Медузе.

В более поздних текстах имя Абизу чаще употребляется в качестве одного из "тайных" имён демона Гелло, чем самостоятельный персонаж. Видимо, именно в литературной традиции оба демона, схожие по своим функциям, стали одним и Гелло поглотила со временем Абизу. В древнерусскую традицию, однако, имя Абизу попало и встречается в апокрифических молитвах и заговорах под именем Авизоя (975: с.51-52).