Жнич (Żnicz) — по прежним представлениям о литовской старине священный огонь языческо-литовский, а также жрец, поддерживавший вечный огонь. На самом деле слово это происходит от древне-литовского zinis и означает ведуна, шептуна, действие которого по-литовски называется "жинаути" (zinoti — ведать, знать). О мнимом алтаре Жнича, огне Жниче писали Нарбут, Крашевский, Нарушевич, Афанасьев, Карлович, Мержинский.

"Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона" (167)

Знич — бог священного погребального огня, превращал тела и вещи покойника в пепел. Он же гасил зничку — звезду, зажженную в час рождения человека богом Родом.

"Ярила, Девоя и Перелет-трава. Древняя мифология белорусов" (365)

В различных мифологических словарях и энциклопедиях «знич» определяется как священных огонь древних литовцев (как жмуди, так и литвинов). Однако на самом деле это скорее некий достаточно общий образ, нежели имя собственное для священного языческого пламени. Образ этот до сих пор не получил однозначной трактовки в мифоведческой и фольклористичной литературе. И тому есть целый ряд филологических, политических, искусствоведческих и исторических причин.

В целом же историки таки сходятся во мнении, что у древних язычников, существовавших на территории современной Беларуси, значительно позже «всеобщей» христианизации (для справки — последнее действующее капище в Минске было демонтировано только в 20-х годах ХХ века, а его жрец — репрессирован в 30-х годах; это было реально действовавшее языческое святилище, фактически последнее в Европе) огонь играл весьма существенную роль. Особое значение имели огни, поддерживавшиеся в крупных языческих святилищах типа Вильни (исторически белорусский город, столица современного государства Литва), Волина или Ромова: "святость места Ромова основывалась на уважении народа к неугасимому огню, который горел там при неусыпном надзоре жрецов, обязанных поддерживать его дубовыми ветвями и обрубками из священной рощи. Когда пруссы подчинились владычеству крестоносцев, в собственной Литве образовался от¬дельный религиозный центр с своим общественным огнем (Зничем), который пылал в храме, построенном в Вильне, и был погашен только с принятием христианства" (9).

В древности "по свидетельству Петра Епископа «Знич», вечный огонь, бог стихии огня, символ души богов и жизни целаго мира, был боготворим и поддерживаем с величайшим тщанием и благоговением в отдельных храмах, окруженных крепкими стенами. Огонь пылал или в честь всех богов, или пред лицом единаго непостижимаго Существа, которое было силою и душею как богов, так и целаго света. Из всего того, что об этом огне известно из летописцев, можно дать веру тому мнению, что почитание Знича относится к самой отдаленной древности и занесено в Литву предками литовцев с востока. Историческия сказания свидетельствуют, что литовцы в XIV столетии таили и скрывали в глубине неприступных лесов священные свои огни и были вполне убеждены, что угасание их грозит погибелью всему литовскому народу" (*).

Основной же вопрос, по которому разгораются практически все околозничевые споры, касается того, что же именно обозначалось понятием «знич» и откуда это слово взялось. Действительно, впервые в историко-мифологической литературе термин «знич» и упоминание священного огня жмуди и литвы появляется в работе Яна Длугоша «Historiae polonicae libri XIII ab antiquissimus temporibus». В ней говорится, что «зничем» называли жреца, который поддерживал огонь в святилище: "в книге X на странице 109 пишет под 1387 годом, что вечный огонь был поддерживаем „а sacerdote, qui Zincze арреllabatur“, то есть священником, который назывался Зинче" (*). В продолжение этой традиции принято считать, что само слово происходит от древне-литовского (жмудского) žynis и означает ведуна, шептуна, действие которого называется «жинаути» (литовское "žinoti" — знать, ведать) (167).

Вместе с тем более поздние историки часто, вполне вероятно, что и в результате ошибочного прочтения Длугоша (*), понятием «знич» обозначали уже не жреца, служителя огня, а сам священный огонь, равно как и место, где он горел. Причем, и само прочтение этого понятия временами различалось – «Знич», «Зинч», «Зинич»:

Как мы видим, помимо отсутствия консенсуса по поводу того, что же обозначало это слово: жреца, огонь или капище — нет у исследователей и единомыслия относительно того, как это понятие должно произносить.

Полемической остроты в данном вопросе добавляет и политический аспект, который заключается, с одной стороны, в некой национальной романтизации образа «знича» польскими и белорусскими историками, с другой — в перманентном критицизме части проимперски настроенных российских исследователей. Может, оно там конечно и не романтизм с критицизмом, а другое что-то с чем-то... Впрочем, в сторону политику — слово энциклопедии "Беларуская міфалогія":

Когда бы ни появился "знич" и чтобы он ни значил изначально, сегодня это уже укорененный элемент мифологии. Не сугубо кабинетной, может, и не самой-присамой древней. Зато живой, развивающейся, набирающей популярность. Толи как поэтический театр одного актера, толи как паган-фолк группа. А вот лично мне очень по душе, что этот образ связывается с памятью, с данью предкам.

И ведь для актуальной мифологии, для того, что живет в массовом сознании здесь и сейчас, зачастую абсолютно непринципиально, когда зародился образ — тысячи лет назад как Кербер или ему нет и пары сотен лет как Зубной фее.

Потому что тот, кто не помнит прошлого, тот не имеет будущего.