Вильям Ньюбургский, История Англии

Книга четвертая, Глава XXIV.
Несколько лет назад капеллан одной знатной дамы, сложив с себя смертную природу, был погребен в том знаменитом монастыре, что зовется Мелроуз. Имея мало уважения к священному чину, к коему он принадлежал, он был человеком сверх меры мирским, и – что особенно пятнало его как служителя божественных таинств – был так предан суетному удовольствию охоты, что многие звали его позорным прозвищем Hundeprest, то есть «песий священник». При его жизни люди или смеялись над этим его занятием, или рассматривали его как мирское, но после его смерти ход событий показал его виновность. Ведь, подымаясь по ночам из могилы, он не мог никому внушать страх или вредить в самом монастыре, ибо ему препятствовали заслуги обитающих здесь святых, и по этой причине он блуждал вне монастыря, и преимущественно вокруг спальни своей бывшей госпожи, с громкими воплями и ужасающим бормотаньем. Когда это стало совершаться часто, она, крайне встревоженная, поведала о великом своем страхе или опасности одному из братьев, пришедшему к ней по монастырским делам, слезно прося, чтобы они усердней обычного изливали мольбы Господу за нее, как за пребывающую в мучениях. Оный брат – ведь она казалась заслуживающей лучшего по частым ее благодеяниям святому собранию этого места – благочестиво и праведно соболезновал ей в этой тревоге и обещал скорое избавление по милости Всевышнего Избавителя. Вернувшись в монастырь, он взял себе в помощь еще одного брата, равно решительного духом, и двух крепких юношей, вместе с которыми стал на бессонную стражу на кладбище, где был погребен этот злосчастный пресвитер. Эти четверо, с отвагой и оружьем, проводили в этом месте ночь, в безопасности благодаря поддержке, которую оказывали друг другу. Уже миновала полночь, а ничего ужасного не появилось. Поэтому они сделали так, что на месте остался только тот, кто собрал их всех себе на помощь, а трое ушли в ближайший дом, чтобы, по их словам, согреться при огне, ибо ночь была холодная. Когда он остался один в этом месте, дьявол, сочтя, что улучил удачное время, чтобы сломить в монахе отвагу, немедленно пробудил свое орудие, казалось, покоившееся дольше обычного. Завидев его издали, монах сперва застыл от страха при мысли, что он тут один; но потом, ободрившись, поскольку не было места, куда бежать, он, отважно встречая натиск этой чумы, надвигающейся с ужасным ропотом, глубоко вонзил в его тело секиру, которую держал в руке. Тот, раненый, громко застонал и, повернувшись назад, удалился столь же быстро, как подступил, меж тем как этот удивительный человек погонял убегающего сзади и принудил его вновь устремиться к своей могиле: а она, сама пред ним открывшись и приняв гостя пред очами преследователя, с той же легкостью тотчас опять затворилась. Тем временем те, что, не снеся холода, ушли к огню, прибежали, хоть и с опозданием, и, слыша, что случилось, подали монаху необходимую помощь, выкопав и вынув проклятый труп из могилы на заре. Когда они сняли с него землю, вырытую вместе с ним, то обнаружили полученную им большую рану, а в могиле – весьма много крови, вытекшей из этой раны. Они вынесли его из монастырской ограды и сожгли, а прах развеяли. Это все я изложил в простом рассказе, как сам услышал от благочестивых людей.

Вильям Ньюбургский. История Англии

Книга пятая. Глава XXII. О чудесном явлении мертвеца, блуждавшего после похорон
В те дни в Бакингемском округе случилось чудесное дело, о котором я сведал сначала отчасти от некоторых знакомцев, а потом полностью – от досточтимого архидиакона этой области Стефана. Умер один человек и по обычаю, подобающим попечением жены и ближних в канун Вознесения Господня был предан могиле. На следующую ночь, однако, он вошел в спальню, где почивала его жена, и, разбудив, не только перепугал ее, но и едва не задавил, налегши на нее невыносимым весом своего тела. На другую ночь он встревожил изумленную женщину тем же манером. Устрашенная опасностью, при приближении той же борьбы на третью ночь она сама осталась без сна и позаботилась надежно окружить себя бодрствующими людьми. Он все-таки пришел, но, отогнанный криками стражей, удалился, не в силах навредить. Когда его вот так отвадили от жены, он начал подобным образом донимать своих братьев, живших в том же селении. Они же, по примеру женской осторожности, приготовившись встретить и спровадить опасность, проводили ночи без сна с сотоварищами. Он, однако, пришел, словно уповая подловить их сонными, но, отогнанный усердием и отвагою стражей, бесновался среди животных, что были в домах или вокруг домов, о чем можно было судить по одичалости и необычным движениям этих животных. Тогда он сделался такою же тяготой и досадой для своих друзей и соседей, поставив всех перед необходимостью держать караул по ночам. По всем домам в этом селении уже были всеобщие бдения, и каждый был в тревоге, что тот появится внезапно. Долгое время он бесновался таким образом только ночью, а потом начал блуждать и при дневном свете, ужасный для всех, но видимый только некоторым: ибо, часто встречаясь многим людям, он был зрим лишь одному-двум, хотя его присутствие не укрывалось и от остальных. Испуганные сверх меры люди искали совета церкви: они изложили все дело, со слезными жалобами, помянутому архидиакону на собрании клира, где тот торжественно председательствовал. Он немедленно сообщил все обстоятельства в письме досточтимому епископу Линкольнскому, жительствовавшему тогда в Лондоне, с полным основанием считая, что нужно ожидать его мнения и суждения в столь необычном деле. Епископ, весьма этим изумленный, держал тонкое рассуждение на этот предмет со своими людьми: некоторые говорили, что такие вещи часто бывали в Англии, и на многочисленных примерах показывали, что людям не будет покоя, пока тело этого несчастного не выкопают и не сожгут. Досточтимому святителю это показалось неприличным и недостойным: вскоре отправив архидиакону разрешительную грамоту, написанную его рукой, он предписал убедиться воочию, в каком состоянии тело этого человека, открыть его могилу и, положив на грудь ему грамоту, снова закрыть. Когда могилу открыли, нашли тело лежащим, как оно было положено; святительскую разрешительную грамоту положили ему на грудь, могилу снова закрыли, и впредь его уж не видели блуждающим, и не было ему позволено причинять кому-либо тяготы и страх.

Вильям Ньюбургский. История Англии

Книга пятая. Глава XXIII. О подобном же деле, приключившемся в Бервике
В северной части Англии в ту же пору приключилось, как нам известно, еще одно подобное и равно чудесное дело. При устье реки Твид есть славный город, что зовется Бервик, в юрисдикции короля скоттов. Там один человек, состоятельный, но, как впоследствии выяснилось, очень дурной, по смерти своей и погребении выходил ночью из могилы – как считали, по действию Сатаны – преследуемый сворой неистово лающих собак, бродил там и сям и, введя всех соседей в великий страх, до рассвета возвращался в могилу. Когда все это происходило несколько дней и никто уже не осмеливался после заката выходить за порог, ибо все боялись встретиться со смертоносным чудовищем, люди знатные и средние вели неотложное обсуждение, что надобно делать. Те из них, кто попроще, боялись, что если пренебречь этим, мертвое чудище крепко их отделает, а те, кто разумней, проницательно считали, что если промедлить с лекарством, воздух, зараженный и испорченный постоянным блужданием тлетворного трупа, может вызвать болезни и смерти многих людей; необходимость принять против этого меры явствовала из многочисленных примеров в подобных случаях. Посему они нашли десять молодых людей, известных своей храбростью, дабы те выкопали ужасное тело и, разрубив его на части, отдали его на пищу огню. Это было сделано, и волнение прекратилось. Ведь и само это чудовище, пока, как мы сказали, водил его там и сям Сатана, при встречах с некоторыми людьми, как сообщают, говорило им, что пока его не сожгут, людям не будет покоя. Так, когда его сожгли, покой видимым образом вернулся к людям, но произошедшее вследствие этого поветрие унесло большую часть народа: ибо нигде не свирепствовало оно с такой жестокостью, хотя в ту пору язва была во всех пределах Англии, о чем мы подробнее расскажем в должном месте.