В Иасе жил красивый юноша, который нравился всем девушкам. Однажды много жителей Иасы собралось плыть на остров Мибу за крабами, и две девушки ему сказали:

— Давай останемся в селении, а ночью ты приходи к нам.

Юноша так и сделал, но девушкам, которые его позвали, вечером не захотелось быть одним в хижине, и они, закрыв дверь, ушли в соседнюю хижину, к подругам, а сказать юноше об этом забыли.

Хотя дверь в их хижину была закрыта, ночью туда пришли двое утуму — вошли через щель, как умеют входить, если захотят, любые духи. Прошло немного времени, и к хижине пришел юноша, которого девушки пригласили. Свет, исходивший от утуму, пробивался наружу, и юноша подумал: «Обе дома, разожгли в очаге огонь». Он открыл дверь, вошел и, увидев в двух местах на полу свет, подумал: «Это два их очага». Он закрыл за собою дверь, подошел к утуму, и те взвились вверх, как два высоких языка пламени. Из шеи, там, где отрезана голова, у них била кровь, красная как огонь, и они заревели: «Бм-бм» — так ревут духи тех, у кого отрезали голову. Юноша бросился было к двери, но утуму схватили его и стали валить.

Одна из девушек услышала шум, доносящийся из их хижины, вспомнила о юноше и подумала: «Ой, наверно, он пришел, а на него напали духи!» Она разбудила девушку, которая жила вместе с ней, и сказала той:

— Слышишь? Это он отбивается от духов!

Девушки больше не смогли заснуть. «Это мы виноваты, — думали они, — если бы мы его не позвали, он бы к нам не пришел!» Им было очень стыдно, что они так поступили, поэтому они никого не стали будить и никому не сказали о том, что случилось.

Шум еще долго слышался из их хижины, но наконец юноша обессилел в неравной борьбе и стал задыхаться. Тогда утуму дернули его за лодыжки, он упал, они набросились на него и сразу прогрызли ему клыками виски. После этого они стали его есть и съели почти всего — оставили только голову, кости, ступни ног и кисти рук, как это делают утуму.

Когда рассвело, девушки побежали к своей хижине. Накануне, уходя из дому, они разровняли перед лестницей землю — если так сделаешь, никто не сможет войти в хижину, не оставив следов.

— Уэи-и-и! — завыли они, потому что на земле, которую они разровняли накануне, были ясно видны чьи-то следы. — Посмотри: это его следы, а это — следы утуму!

Следы утуму похожи на человеческие, только намного короче. Девушки взбежали по лестнице, открыли дверь и завыли:

— Уи-и-и, кровь!

Они увидели кости и завыли еще громче:

— Ои-и-и, нашего мужа съели!

Но тут одна из них перестала плакать и сказала другой:

— Не плачь, а то люди услышат, придут и обо всем узнают. Ведь он погиб из-за нас, мы сами его к себе позвали.

Они сели и заплакали, только теперь уже тихо, чтобы никто не слышал. Наконец старшая сказала:

— Давай больше не будем плакать, лучше ты помоги мне.

Они собрали из костей скелет, положили его на циновку, украсили листьями и перьями, как украшают всех покойников, а потом надели украшения сами.

— Зачем нам страдать? -— сказала одна из них другой. — Давай лучше мы умрем.

Односельчане думали, что девушки делают что-то у себя в хижине, и никто не тревожился из-за того, что их не видно. А девушки закатали останки юноши в циновку, положили их снаружи у входа, привязали к балкам над входом две веревки, сделали на концах петли и просунули в них головы. Потом, не затягивая туго петель, они окликнули девочку, проходившую мимо, и ей сказали:

— Послушай, что мы тебе скажем, а потом расскажи всем людям. Скажи им так: «Двое девушек позвали к себе юношу, поэтому он не поплыл на Мибу. Ночью он пришел в хижину к девушкам, а их там не оказалось, были только утуму, и утуму его съели — девушки это слышали. Пойдите, посмотрите — вы сами увидите, что его съели духи».

Девочка побежала рассказывать, а девушки спрыгнули вниз, петли на шее у них затянулись, и они умерли. Девочка прибежала к односельчанам, рассказала им все, те бросились к хижине девушек и увидели: там лежат останки юноши, закатанные в циновку, и висят две девушки.

Родные юноши и девушек были в это время в Мибу, и хоронить мертвых пришлось тем, кто оставался в селении. Каждый старался отрезать у повесившихся кусочек языка — если дать его съесть собакам, они яростнее вцепляются зубами в горло дикой свиньи, и язык у той высовывается как у повесившегося. Так же действует на собак и кусочек веревки повесившегося.

Девушек и юношу похоронили в одной могиле, его положили посередине, а девушек по бокам — будто они его обнимали. Над могилой поставили небольшую хижину.

Кто-то из уплывших на Мибу увидел оттуда крышу над этой хижиной и очень удивился. Он подумал: «Что это там такое белое? Похоже на хижину над могилой. Наверно, без нас кто-то умер — а ведь вчера, когда мы отплывали, у нас в Иасе больных не было». Человек побежал к односельчанам и стал показывать им на то, что было похоже на крышу над могилой, но все только удивлялись и говорили:

— В Иасе вчера больных не было.

Когда стемнело, те, кто оставался в Иасе, зажгли факел и стали подавать знаки уплывшим на Мибу. Те увидели это и тоже зажгли факел. Те, кто был в Иасе, опустили огонь к земле, и на Мибу поняли, что кто-то умер. Тогда уплывшие на Мибу подержали свой факел, а потом бросили в сторону Иасы, и там сразу поняли, что завтра односельчане вернутся.

Родителям умерших почему-то особенно хотелось скорей вернуться, и они говорили:

— Давайте вернемся завтра пораньше, что-то очень тянет домой. Надо вернуться поскорее, людей в Иасе очень мало.

Они вернулись в Иасу рано утром, и односельчане сразу рассказали им, что случилось. Родители начали оплакивать детей, и все стали оплакивать вместе с ними, а потом пошли на могилу — оплакать юношу и девушек там. Наконец они вернулись в селение, позвали девочку, которой повесившиеся поручили все рассказать, и попросили рассказать снова. Девочка повторила то, что сказали ей девушки, и, когда родители умерших узнали обо всем, что случилось, семьи умерших девушек отдали семье умершего юноши много вещей за смерть сына, а
семья юноши уплатила за смерть девушек.