Описывая Ливию, Геродот приводит рассказ, в который, как кажется, и сам не верит, но верно следуя принципу передавать всё, что слышал, исправно записывает для читателя. Описывая племена с африканской стороны Средиземного моря, примыкающие к заливу Большой Сирт, он рассказывает о племени псиллов, которое пошло войной против ветра в самом буквальном смысле:

Соседи насамонов псиллы. Племя это погибло вот каким образом: южный ветер дул с такой силой, что водоемы [у них] высохли и вся страна, лежащая внутри [Сирта], стала совершенно безводной. Тогда псиллы единодушно решили идти войной против южного ветра (я сообщаю только то, что передают ливийцы). И когда они оказались в песчаной пустыне, поднялся южный ветер и засыпал их песком. После гибели псиллов землей их владеют насамоны.

Геродот «История» IV.173 (84: с.292)

Но сообщения о псиллах в последующие времена не угасают или остаются преданием о когда-то существующем народе, а увеличиваются и постоянно дополняются. Если геродотово сообщение свидетельствует только о странном желании этого племени воевать с ветром, то в дальейшем этот народ получил действительно необычные свойства.

Демокрит Абдерский, также живший, как и Геродот, в V веке до нашей эры, упоминает псиллов уже в их связи со змеями, говоря, что у них есть некий орган, которого змеи не могут выносить, и если псилл окажется вблизи змеи, то её разорвёт на части (Jones-Lewis, P.3 (*)).

7 книга «Ествественной истории» Плиния посвящена человеку и его свойствам и особенностям, в том числе и необычным. Плиний часто и с подробностями рассматривает различные известия о целых народах, которые имеют отличительные от других людей свойства. Так, он уделяет внимание народам, которым не страшны змеиные укусы. Одно из таких племён было, как считали римские писатели, латинское племя марсиев, которое произошло от сына Кирки, и офиогены, которые лечили от укуса змеи наложением руки и жили возле Дарданелл. Ещё одним таким племенем были псиллы:

Согласно писаниям Агатархида было подобное племя в Африке, псиллы, названные от царя Псилла, чья гробница расположена в регионе Великого Сирта. В их телах находился яд, смертельный для змей, и запах которого они использовали, чтобы усыплять змей. У них был обычай давать своих новорожденных детей наиболее опасным змеям, используя этих змей для того, чтобы проверить верность их жён, так как змеи не избегают людей, рождённых с прелюбодейской кровью в них. Само это племя было практически уничтожено насамонами, которые теперь занимают эту область, но некое племя, происходящее от тех, кто спасся или отсутствовал во время битвы существует нынче в небольших областях.

Плиний Старший «Естественная история», VII.14 (112: Vol.II, p.514-517)

Можно заметить, что псиллы опять связаны со своими соседями насамонами, только если у Геродота последние просто заняли пустующие земли, то у Плиния исчезновение псиллов связано с войной двух ливийских народов. Но, как пишет Плиний, потомки псиллов живут и нынче. Псиллы в римской литературе считаются заклинателями змей и неуязвимыми для змеиного яда. Способ не родились ли дети от результата адюльтера выглядит действительно интересным способом сохранить своё необычное свойство у псиллов, но имеет смысл только лишь, если жена псилла изменила ему с кем-нибудь, кто не имеет таких свойств организма. Замечание Плиния о «прелюбодейской крови» (adulterino sanguine) не совсем проясняет то ли змеи не избегают вообще любого человека, родившегося от прелюбодейской связи, то ли ребёнка, родившегося от связи женщины из племени псиллов с чужаком, отчего ребёнок частично или полностью лишается своих свойств.

Так или иначе, племя псиллов упоминается в римской литературе в качестве народа, не боящегося укусов змей. В древнеримской поэме «Фарсалия» Лукана псиллы бескорыстно помогают римским солдатам, пострадавшим от укусов змей:

В стране Мармарикской

Псиллы живут, заклинатели змей, — и было то племя

Неуязвимо для них: заклятья их мощны, как травы;

Самая кровь тех людей не подвержена ядам, не надо

Им и магических слов. Природа тех мест повелела,

Чтоб, проживая меж змей, они не могли отравиться.

Только на пользу им шло, что дома их средь яда стояли:

Жили со смертью в ладах. И крови своей доверяли

Очень: когда выпадал при рожденьи младенец на землю,

Аспид смертельный служил испытанию этого плода, —

Если боялись они вмешательства чуждой Венеры.

Птица Юпитера так из согретых яиц, напоследок

Выведя голых птенцов, обращает их клювом к востоку:

Те, что способны терпеть лучи и могут на солнце,

Глаз не спуская, глядеть, — остаются на службе у неба;

Тех, что пред Фебом дрожат, — бросает орлица: так псиллы

Могут свой род доказать, если, змей не страшася, ребенок

Станет с гадюкой играть, которую дал ему старший.

Но не одну безопасность свою хранит это племя:

И о гостях печется оно, всегда помогают

Псиллы и людям другим от опасных чудовищ.

Лукан «Фарсалия», IX.891-911 (284: с.223-224)

У римского писателя II века нашей эры Диона Кассия псиллы — уже не народ, а, скорее, наследственная профессия, причём женщин среди них вообще не бывает. Но в то же время он упоминает о семьях псиллов из чего можно предположить, что псиллы как профессия не может быть женской, но, тем не менее,в качестве этнической принадлежности может. Он упоминает об этом племени в 60 книге «Римской истории», в рассказе о самоубийстве Клеопатры:

Когда Цезарь узнал о смерти Клеопатры, он был потрясен: он осмотрел ее тело и велел попытаться вернуть ее к жизни с помощью разных противоядий и псиллов. Псиллами называются мужчины (женщины псиллами не бывают), которые могут высасывать змеиный яд из ран людей, только что укушенных змеёй, но еще не умерших; если их самих укусит любая змея, им это никакого вреда не принесет. Это свойство передается по наследству в одних и тех же семьях: новорожденных детей либо кладут вместе со змеями, либо бросают змеям их пеленки; змеи не могут укусить новорожденного ребенка, а, соприкасаясь с его пеленками, впадают в оцепенение. Вот как это происходит.

Дион Кассий «Римская история» LI.14 (660: с.132-133)

Гай Юлий Солин не сообщает фактически ничего нового:

За гарамантами обитали псиллы, необычайной крепостью тела вооружённые против вредоносного яда. Только они не гибли от змей, даже смертоносные укусы которых нисколько не отражались на их здоровье. Своим новорожденным они подкладывали змей: если зачатие было бесчестным, то гибель младенца бывала наказанием за вину матери. В противном же случае отцовская кровь ограждала ребёнка от гибели. Так законность происхождения своего потомства они подвергали суду ядов. Но псиллы были завоёваны насамонами и исчезли, оставив после себя только память.

Солин «Собрание достопримечтаельностей», XXVII.41-42 (62: с.206)

Речь, скорее всего, идёт о свойствах, которые передаются по рождению только через отцов. Для патриархального общества это достаточно обычное явление. Но всё же ни одно сообщение не проясняет что случается когда жена псилла изменит ему с другим псиллом, чья кровь также прекрасно защищает от змей. Но как для римлян народ псиллов был не то, чтобы фантастическим, но точно необычным, чужим народом, которому приписывались другие, чем у римлян свойства, так и в самом рассказе мы видим своего рода превентивные меры самих псиллов от смешивания с чужими народами.

Страбон дважды упоминает псиллов. Первый раз в качестве существующего племени, описывая Ливию (189: XVII.3.23, с.770). Второй куда более интересен. Это рассказ про уже упоминавшееся в контексте сообщения о псиллах Плиния племя офиогенах (буквально по-гречески, "рождённые змеёй") возле Дарданелл:

Парий — приморский город с гаванью большего размера, чем у Приапа, и даже увеличившийся за счёт Приапа. Ибо жители Пария, угодничая перед Атталидами, под властью которых находилась область Приапа, отрезали с разрешения царей большую часть этой территории. Здесь передают мифический рассказ о том, что офиогены находятся в каком-то родстве о змеями; рассказывают, что их мужчины исцеляют укушенных змеями непрерывным прикосновением подобно заклинателям; сначала они переносят на себя синяк от змеиного укуса, а затем прекращают воспаление и боль. Согласно мифу, родоначальником племени был какой-то герой, превратившийся из змеи в человека. Может быть, это был один из ливийских псиллов, «сила» которого перешла на некоторое время в его род.

Страбон «География», XIII.1.14 (189: с.551)

То, что Страбон сам делает предположение о происхождении племени офиогенов от псиллов показывает, что псиллы были были самым известным подобным племенем. В пользу того, что псиллы были не только далёким и удивительным ливийским племенем, а чем-то более прозаичным и повседневным свидетельствует Плиний Старший, упоминая о том как псиллы хотели завезти ядовитых скорпионов в Италию для своей собственной выгоды, но не преуспели, так как скорпионы не выживали при климате более холодном, чем на Сицилии (112: XI.89, p.486-487). Действительно ли псиллы или люди, называвшие себя этим именем и зарабатывавшие лечением змеиных укусов, пытались сделать подобное неизвестно, но во всяком случае их в этом подозревали.

В средневековой литературе псиллы стали одним из удивительных народов, которыми изобилуют окраины известной земли. Их главной чертой стала их единственная фантастическая черта — невосприимчивость к ядам змей. Псиллы изображаются, как правило, в момент проверки своих новорожденных детей или, точнее будет сказать, верности своих жён, предлагая своих детей змеям. Именно этот процесс изображён на Херефордской карте (658: p.102-103).