В белорусской мифологии два любимых пса легендарного князя Бая (Боя или Буя) — первопоселенца белорусского края, родоначальника белорусского племени. Были они невероятной силы, могли на пару разорвать даже медведя и не раз спасали своего хозяина от хищных зверей во время охоты, и от лютых врагов. Князь очень любил своих верных собак и, еще когда они были живы, приказал своему народу ценить их и поминать после их смерти. Умирая, князь Бай передал Ставры и Гавры в наследство своему младшему сыну Белополю и приказал пустить их на все четыре стороны: сколько обегут за день Ставры и Гавры, в тех границах и будут владения Белополя. Сообразительный Белаополь словил двух птиц, пустил одну на юг, а другую на запад и натравил на них своих собак. Побежали они за птицами в разные стороны, а за ними по их следам потекли две великие белорусские реки — Днепр и Двина. На тех просторах и начали издавна селиться белорусы.

Согласно преданию, Ставры и Гавры были похоронены поблизости от современного Кранополя Россонского района на берегах реки Дрисса. По установлению Бая народ стал чествовать похороненых собак один раз в год накануне Сёмухи. День этот и получил название Ставровских дедов. Раньше люди приходили на место. где были похоронены Ставры и Гавры, приносили еду и питье и танцевали до поздней ночи. Расходясь, остатки блюд бросали в огонь и призывали: "Ставры, Гавры, гам, приходите к нам"

Еще в XIX веке фиксировались остатки этого обряда, который, однако, обычно в доме. Хозяин, взяв со стола самый вкусный кусок, наклонялся под стол и трижды звал: "Ставры, Гавры, Гам, приходите к нам!" На Полотчине аналогичный обряд бул перенесен на Дмитровские (осенние) деды и состоял в том, что стол выносился на середину дома и вся семья трижды обползала на коленях вокруг него, приговаривая:"Шавры, гавры, сам прибывай де к нам!" А в окрестностях Докшиц, в деревне Полов, народ перезахоранивал некоего идола, вокруг которого организовывались стремительные танцы и при этом также приговаривали: "Гавры, гавры, гам!"

Не вызывает сомнений очень архаичный характер мифологических образов и князя Бая, и его собак Ставры и Гавры. Белорусский этногенетический миф непосредственно соотносит их со временем первотворения: "Когда мир еще только начинался, ничего нигде не было. Всюду стояла мертвая вода" После окончания фазы космического упорядочивания князь Бай стал первым жильцом только что созданной земли. Соответственно он стал и первым умершим, который, как правило, становился властителем царства мертвых, про что свидетельствует его фольклорная сопричастность с поминальным днем. Этими чертами князь Бай оказывается абсолютно тождественным соответствующим персонажам других индоевропейских мифологий. Вспомним здесь ведийского Яму и его двух четырехглазых псов, авестийского Йиму с четырьмя псами, греческого Аида с трехголовым Кербером. Во всех случаях собаки являются стражами царства умерших.

На архаичный характер белорусского культа, возможно, указывает своего рода "билингва" в обращении к Ставры и Гавры "гам, приходите", где первый элемент может рассматриваться как производное от индоевропейской основы *guв/e(m) со значением "ходить", представленной во многих индоевропейских языках, в том числе и в белорусском слове "гаць^*" с начальным значением "проход". Тем более, что в формуле обращения может фигурировать какая-нибудь одна из этих форм. Есть в нашем этногенетическом мифе еще один очень архаический мотив. Это ритуал владычества на территории, которую за определенный промежуток времени оббегает то или иное священное животное. Образ двух собак Ставры и Гавры показывает на вероятный близнечный характер и образа самого Бая (в связи с чем сравни белорусское слово "абоі", "аббя" — что значит "оба", ст.прус. abbai, гот. bai — "тоже самое", причем форма "абоі" опознается исследователями как индоевропейский анахронизм.