Давалпа — демоническое существо в арабско-персидском фольклоре. У него длинные, бескостные ноги, напоминающие змей или ремни, а выше пояса оно выглядит как человек. Вкратце легенды о давалпе сходны во многих деталях. Давалпа обитает в пустынных местах, в лесу или на островах. Он накидывается на очутившихся поблизости людей, но чаще всё-таки обманом заставляет принять себя на спину. Оказавшись у человека на плечах, он крепко обвивает того своими ремнеподобными ногами, бьёт и заставляет работать на себя. Работа, в основном, заключается в срывании плодов с деревьев. Очевидно, что с такими ногами давалпа сам не способен срывать фрукты даже с нижних веток, так как не может на них опереться. Человек должен подчиняться давалпе пока не умрёт от измождения, однако существует метод избавиться от давалпы, переданный многими источниками. Требуется сорвать виноград, выдавить из него сок в какую-либо ёмкость, подождать когда он забродит и напоить чудовище. Давалпа пьянеет, его ноги теряет хватку и он выпускает пленника.

Комплекс известий о давалпе не позволяет говорить о происхождении этого существа. Самое раннее упоминание о нём содержится, похоже, в «Джамасп Наме» — зороастрийском памятнике на пехлевийском (среднеперсидском) языке, построенном в форме диалога между Виштаспом и Джамаспом — учениками Заратустры. В ходе беседы первый спрашивает Джамаспа о странных и чудовищных созданиях с глазами на груди, а также ремненогих (davālpāyān) и собакоголовых (sagsārān). Джамасп отвечает, что это демонические создания, обладающие огромной силой и с лёгкостью способные съесть любого человека (713: P.152).

В великом "Шахнаме" Фирдоуси мы встречаем давалпу дважды под именем "нермпайян" или "нармпайан", то есть "мягконогие". В одном случае они указаны жителями полуфантастического, в данном контексте, Мазендерана и описываются в эпизодах, касающихся правления мифического царя Кей-Кавуса. В нём расположены земли Бозгуш (козлоухих) и Нермпай (мягконогих). Сами нермпай описываются довольно кратко и сюжет их не касается:

Вступил в заповедный таинственный край

Свирепых чудовищ, по кличке — «Нермпай».

Бескостны их ноги и цепки ступни,

«Нермпай» потому и зовутся они.

Фирдоуси "Шахнаме", 12395-12398 (708: Т.1, с.392)

Второй эпизод с "мягконогими" встречается в эпизоде, касающимся правления Искендера, то есть Александра Македонского, который у Фирдоуси вплетён в длинную вереницу законных персидских правителей. Нет никаких в целом сомнений, что Фирдоуси использовал какие-то переложения в том числе и древнегреческого "Романа об Александре", по крайней мере известно, что среднеперсидская версия романа существовала (722: с.10) Литературные биографии вроде "Романа об Александре" мало напоминают действительный жизненный путь Александра Македонского кроме нескольких ключевых событий. В них, кроме действительных, описываются походы в разнообразные фантастические земли и встречи с самыми разными чудесами, изменяющимися и добавляющимися в различных региональных вариантах этого сочинения, которых было практически бесконечное количество. Встреча войска Искендера с племенем мягконогих происходит во время одного из подобных походов, география которых вымышлена, хотя и включает в себя названия настоящих географических объектов:

В страну мягконогих дружина пришла,

И видят — народу там нету числа.

Бойцы без мечей, без коней, без брони;

Могучие, ростом как тополь они.

Их крик оглушительный грому под стать,

Сказал бы, то дивов свирепая рать.

Камней беспощадный посыпался град,

Так осенью бури деревья крушат.

Мечами их встретили, тучами стрел,

День ясный, сказал бы, в тот миг почернел.

Разгромлена рать змееногих. Вперед

Бойцов отдохнувших владыка ведет.

Фирдоуси "Шахнаме", 65088-65099 (708: Т.5, с.58)

В обоих описаниях Фирдоуси мы не видим черт, которые станут основными в истории про давалпу в будущем. В эпизоде встречи и битвы войска Искендера с мягконогими давалпа показаны неким диким племенем, которое сражается без оружия. Этого рассказа нет в западных вариантах "Романа об Александре", но это не значит, что Фирдоуси интегрировал в рассказ об Александре существ из персидского или арабского фольклора. Типологически сам рассказ о встрече войска Александра и последующей битве с неким народом, обладающим экстраординарными физиологическими чертами типично для "Романа об Александре". В греческих и латинских версиях Александр воюет с целым паноптикумом чудовищных народов: с огромными волосатыми женщинами, племенем шестируких людей, кинокефалами, не считая самых разнообразных чудовищных животных. Как уже говорилось, определение происхождение давалпы затруднительно, но именно появление этих существ в контексте походов Александра Македонского заставляет посмотреть на корпус известий подобных существ в греко-латинской литературе. Особенный интерес представляют сообщения античных авторов о гимантоподах — африканского племени со змеевидными голенями из-за которых они не могут встать, и вынуждены передвигаться ползком, как змеи. Их название также переводится как "ремненогие" как и более поздние их персидские собратья. Повествование про них нисколько не напоминает классическую историю про давалпу, который забирается на спины людей. Античность не сложила про гимантоподов цельную повествовательную модель. Это просто один из чудесных народов на краю известной земли. Именно из подобных сокровищниц будущий "Роман об Александре" и черпал своё вдохновение и свой материал. Второй любопытный момент заключается в том, что в раннем упоминании о давалпе в среднеперсидском «Джамасп Наме» непосредственно рядом с давалпа упоминаются и люди с собачьими головами и люди с глазами в груди. Кинокефалы и блемии, народы обладающие как раз вышеописанными характеристиками, описывались примерно в тех же регионах, что гимантоподы — в Африке.

Дальнейшее участие давалпы как в комплексе сочинений, вдохновлённых Фирдоуси, так и в восточных рассказах об Искендере на этом не исчерпывается. Одна из эпических поэм второй половины XI-начала XII веков "Фарамарз-наме", созданная под большим влиянием "Шахнаме" , рассказывает о подвигах богатыря Фарамарза. Тут вновь появляются "ремненогие", но на этот раз их внешнему виду уделено мало внимания. Оно скорее подразумевается. Теперь давалпа вооружены не камнями, как у Фирдоуси, а костями, причём подразумевается, что эти кости взяты из их собственных ног, почему теперь их ноги и бескостные (721:513). В средневековой персидской версии "Романа об Александре" и "Дарбнаме" (XII в.) за авторством Абу Тахер Мухаммада давалпа присутствуют и в своём классическом варианте, и гармонично включены в военные странствия Александра Македонского и его войска по странам Востока. В первом Александр приходит в землю, где встречает потерпевших кораблекрушение купцов, которые находятся в рабстве у существ, запрыгнувших им на спину и сжавших торговцев своими бескостными ногами. Разгневанный этим Александр поручает убить давалп и освободить купцов. Во втором, давалпа нападают на солдат Александра, запрыгивая им на спину (721:512)

У арабских и персидских космографов давалпа появляется в более привычном виде. В "Космографии" Заккарии Казвини во второй половине XIII века давалпа — обитатели одного из островов Индийского океана (у Казвини — острова Саксар), причём на том же острове живут и собакоголовые люди. Рассказчик этой истории, мореплаватель со шрамами на лице, которого спросили про их происхождение, убежав от сокаголовых людоедов, рассказ о которых напоминает историю о каннибалах-магах из Четвёртого путешествия Синдбада, попадает к давалпа:

И вот иду я по острову, как вдруг встает предо мной множество деревьев. Я подошел к ним, а на них разные плоды, и под ними [сидят] люди, прекрасные ликом. Я подсел к ним, но они не понимали моих слов, а я не понимал их. И пока я так сидел с ними, один из них положил мне руку на плечо и оказался у меня на шее, закинул на меня ноги и заставил меня подняться. Я попытался сбросить его с плеч, но он стал царапать мне лицо и погонять меня, как у нас погоняют ездовое животное. Я стал ходить меж деревьев, а он ел с них плоды, срывал их и бросал своим друзьям, а те смеялись. И пока я ходил с ним, попала ему в глаза ветка, и он ослеп. Тогда я решил использовать виноград, нарезал винограда, принес его к выемке в камне, выдавил в нее сок и предложил ему выпить. Он выпил, а я освободился от его ног и сбросил его. Вот почему у меня на лице следы царапин.

Заккария Ал-Казвини "Чудеса творений и диковинки существующего" (718: с.72)

В более пространной версии история Казвини попадает вскоре и в сказки "Тысяча и одной ночи". На остров, где обитает подобное существо, попадает после кораблекрушения Синдбад в рассказе о своём пятом путешествии:

И я увидел оросительный колодец у ручья с текучей водой, а около него сидел красивый старик, и был этот старик покрыт плащом из древесных листьев. И я сказал про себя: — может быть, этот старик вышел на остров, и он из числа утопавших, с которыми разбился корабль, — и я приблизился к старику и приветствовал его, а он ответил на моё приветствие знаками и ничего не сказал. — О старец, — спросил я, — почему ты сидишь в это месте? — и старец горестно покачал головой и сделал мне знак рукою, желая сказать: — подними меня на шею и перенеси отсюда на другую сторону колодца, — и я сказал про себя: — сделаю этому человеку милость и перенесу его туда, куда он хочет; может быть, награда за это достанется мне. — И я подошёл к нему и поднял его на плечи и пришёл к тому месту, которое он мне указал, а потом я сказал ему: — сходи, не торопясь, — но он не сошёл с моих плеч и обвил мне ногами шею, и я посмотрел на его ноги и увидел, что они черны и жестки, как буйволова кожа. И я испугался и хотел сбросить старика с плеч, но он уцепился за мою шею ногами и стал душить меня ими, так что мир почернел перед моим лицом, и я потерял сознание и упал на землю, покрытый беспамятством, точно мёртвый. И старик поднял ноги и стал бить меня по спине и по плечам, и я почувствовал сильную боль, и поднялся на ноги, и старик всё сидел у меня на плечах, и я устал от него. И он сделал мне знак рукой: — войди в деревья к самым лучшим плодам! — и если я его не слушался, он наносил мне ногами удары, сильнее, чем удары бичом, и всё время делал мне знаки рукой, указывая место, куда он хотел идти, а я ходил с ним, и если я медлил или задерживался, он бил меня, и я был точно у него в плену.

Тысяча и одна ночь, ночь 557 (97: Т.5, с.317-318)

Избавление от существа, названного тут "шейхом моря" (97: Т.5, с.320) тут описано более подробно и более понятно:

И вот однажды я пришёл со стариком в одно место на острове и увидел там множество тыкв, среди которых было много высохших. И я взял одну большую сухую тыкву, вскрыл её сверху и вычистил, а потом я пошёл с ней к виноградной лозе и наполнил её виноградом и заткнул отверстие и, положив тыкву на солнце, оставил её на несколько дней, пока виноград не превратился в чистое вино. И я стал каждый день пить его, чтобы помочь себе этим против утомления из-за зловредного шайтана, и всякий раз, когда я пьянел от вина, моя решимость крепла. И старик увидал меня однажды, когда я пил, и сделал мне знак рукою, спрашивая: — что это? — и я ответил: — это прекрасная вещь, она укрепляет сердце и развлекает ум. — И я стал бегать и плясать со стариком между деревьями, и овладела мной весёлость из-за опьянения, и принялся я хлопать в ладоши и петь и веселиться.

И, увидав меня в таком состоянии, старик сделал знак подать мне тыкву, чтобы он мог из неё выпить, и я побоялся его и отдал тыкву, и он выпил то, что там оставалось, и бросил её на землю. И им овладело веселье, и он стал ёрзать у меня на плечах, а затем охмелел и погрузился в опьянение, и все его члены и суставы расслабли, так что он стал качаться у меня на плечах; и когда я понял, что он опьянел и исчез из этого мира, я протянул руку к его ногам и отцепил их от моей шеи, а затем я нагнулся к земле и сел и сбросил его на землю...

Тысяча и одна ночь, ночь 557 (97: Т.5, с.318-319)

Позднее история Синдбада была переработана и интегрирована в персидскую сказку о Салиме-ювелире, где давалпа уже называется своим именем (720: DAVĀL-PĀ(Y) // Vol.VII, fascicle II, P.129). О том, что давалпа прочно вошла в персидский фольклор свидетельствует и то, что и теперь давалпа входит и в язык фарси и в местные легенды. Современные версии, в основном, представляют давалпу в виде старика, который сидит у ручьёв и просит перенести его через него. В луристанском фольклоре давалпа не гнушается осёдлывать даже людей, находящихся при смерти, а способ избавиться от него, кроме традиционного — напоить, заключается в том, что в давалпу надо воткнуть цыганскую иглу (720: DAVĀL-PĀ(Y) // Vol.VII, fascicle II, P.129). Существует современное выражение на фарси meṯl-e dūālpā ("как давалпа") про людей, которые пользуются другими людьми во вред им. Кажется, что выражение русского языка "сесть кому-либо на шею" состоялось тоже не без участия этих зловредных созданий.

Давалпа проник и в фольклор других народов. Так, у турков существует персонаж Каиш-баджак, образ которого в целом соответствует давалпе, у казахов и киргизов он известен под именем Кон-аяк (буквально, "кожа-ноги"), у армян — под именами Покотн или Балдыр Кайиш:

Вот так, раз герой легкомысленно взвалил на спину Покотна, и только хитростью удалось ему избавиться от джинна: он вырезал тыкву и нажал туда виноградного соку. Сок забродил, Покотн выпил, и, когда захмелел, ноги у него ослабели и стали болтаться, как тряпка. Тогда герой снял его на землю (723: с.302).