В фольклоре тюркских народов (в частности, татар и башкир) призрак умершего насильственной смертью, являющийся в облике человека или копны сена:

Уряк — баснословное существо, являющееся татарину где-нибудь в лесу или на дороге над умершим насильственною смертью. Его видит прохожий татарин, по поверью, в образе человека или копны, переваливающейся и идущей вперед. Также рассказывают татары, что уряк может преобразиться в облако. Если бы прохожий татарин и не увидал сразу на пути мертвое тело, то раздирающий клик уряка непременно обратил бы его внимание на это тело. Если при этом человек захотел бы на видимого издали и кричащего уряка посмотреть вблизи, то уряк сделался бы невидимым. Из страха увидать непонятное и таинственное« »существо и слышать его раздирающий душу голос татарин всячески остерегается наткнуться ночью на пути на мертвое тело.

Когда татарин слишком чего испугается, он говорит: «Урягым купты!» — «мой уряк поднялся!» Видно, что уряк имеется у всякого татарина. Так как в настоящее время для выражения слова «душа» татары употребляют чужое, персидское слово «джан», а как однако слово «уряк» — татарское, может происходить от татарского же глагола «урмяк» — «дуть», то с достоверностью можно заключить, что в баснословии об уряке сохранились еще доселе некоторые домусульманские понятия татарина о человеческой душе.

Каюм Насыри (Насыров) «Поверья и приметы казанских татар,
образовавшиеся мимо влияния на жизнь их суннитского магометанства», 1868 (1368: с.20-22)

Под именем Уряка у татар разумеется баснословное существо, преимущественно живущее там, где был убит человек, на местах, обагренных человеческой кровью. В виду отсутствия выдающихся характеристических черт убыра, албасты и уряка и возможности смешать их, отметим некоторые наиболее яркие особенности каждого из них и установим между ними разницу. Различие между уряком и албасты заключается в том, что уряк является людям исключительно в виде человека, тогда как албасты показывается в виде какого либо воза, копны стога и тому подобного. Албасты является во многих местах, — в поле, в лесу и так далее, а уряк только на месте насильственной смерти человека. Затем албасты существует и действует самостоятельно, вне человека и независимо от него, между тем как уряк, по-видимому, бывает тесно связан с существом человека и появляется на могилах насильственно умерших людей. В отношении зависимости от человека есть некоторое внешнее сходство между уряком и убыром. Убыр, как и албасты, тоже отдельное существо, но подобно уряку живущее в связи с человеком, лишь по временам отделяющееся от него. Убыр действует не только после смерти, но и при жизни человека. Уряк, по-видимому, не представляет отдельного от человека существа, а есть тот же человек или его духовная сущность, — душа, начинающая жить
самостоятельно после смерти человека. К этой мысли склоняется и господин Насыров, производя: имя «уряк» от слова «урмяк» — «дуть». Ввиду того, что, по его словам, нет специально татарского названия для обозначения души, а есть только персидское слово «джан», — то он вполне допускает, что словом «уряк» татары до принятия ислама обозначали душу. И теперь в случае испуга или сильного волнения татары употребляют выражение: «Урягым купты» («Мой уряк поднялся»). Следовательно, уряк имеется у каждого человека. Признавая это предположение господина Насырова вполне правдоподобным, — в объяснение того, почему уряк появляется только на могилах насильственно умерших людей, можно заметить, что вообще по народным представлениям дух умершего неестественною смертью человека не находит себе успокоения и бродит в этом мире. Лишним доводом в пользу того, что под уряком разумеется душа, может служить то обстоятельство, что татары до сих пор местопребыванием души считают кровь или даже больше того — самую душу считают за кровь. Естественно конечно уряку и жить на местах, обагренных человеческой кровью, как гласят о том татарские легенды. Во всяком случае в рассказах об уряке сказываются смутные представления доисламических (доисламских и христианских) татар о человеческой душе. Теперь уряк рисуется в воображении татарина в качестве отдельного баснословного существа, живущего на могиле насильственно умершего человека.

В отношении к людям между убыром, албасты и уряком тоже есть существенная разница. Албасты и Убыр — вредоносные существа. Албасты может задавить человека, а убыр кроме того приносит много вреда, когда бродит ночью в виде свиньи, кошки, собаки и тому подобного. Уряк сам собой большого вреда причинить не может. Говорят, что он отнимает у человека сознание, сбивает иногда с пути, любит иногда подсесть в сани или телегу и покататься, причем лошади от этого бывает очень тяжело.

Несмотря на то, что уряк не причиняет крупного вреда человеку, он внушает татарину сильнейший страх. Татары стараются на далеком расстоянии обходить могилы умерших насильственной смертью людей и видят уряка только издалека или только слышат его раздирающий душу вопль. Если уряк находится вблизи человека и не желает отстать от него, то освободиться от него можно только нехорошими бранными словами.

В уряка веруют и крещеные татары. Вот что рассказала одна крещеная татарка о встрече с уряком.

Ехала она однажды днем по опушке леса. Кругом было тихо; никого во всю дорогу она не встретила. На пути лежал лог (широкий протяженный овраг с покатыми склонами) с довольно большим мостом через него. Этот мост носит название «Джинн купере» (мост джинна, чёрта). Когда она подъезжала к мосту, вдруг видит, что на мосту стоит человек, одетый в белый черемисский костюм, облокотившись на перила моста, с пестерем (плетеной корзиной) на плечах и палкой в руках. Тихо спустилась татарка в лог и, не обращая внимания на необыкновенного странника, вздумала его объехать. Но не тут-то было. Странник начал ее просить, чтобы она посадила его с собой, но она поехала себе вперед. Странник все стоял в одном положении, облокотившись по-прежнему на перила моста. Женщина поднялась из лога и вздумала посмотреть на него. В этот момент странник, обратившись в круглый огненный шар, кубарем скатился к телеге и, обратившись в маленькую девочку, вмиг очутился на телеге. Как только села эта маленькая девочка в телегу, лошадь остановилась. Женщина начала с испуга призывать на помощь святых, стала читать молитвы, которые знала, а девочка все не слезает с телеги. Вытаращила глазенки и сидит себе спокойно. Женщина начала гнать лошадь; но лошадь плетется, как будто везет воз в пятьдесят пудов, а на самом деле в телеге сидела только маленькая девочка. Лошадь устала до невозможности, вся покрылась пеной и ежеминутно останавливалась. Убедившись в том, что это — не простая девочка, женщина стала от
страха терять сознание. Все время она читала молитвы: «Отче наш», «Достойно», «Богородицу». Но и чтение молитв нисколько не помогало. Тогда женщина осердилась и всячески начала ругать девочку и бить ее палкой, сопровождая каждый удар произнесением непечатной ругани. После этого девочка слезла с телеги и начала пугать женщину, говоря ей, что она не возвратится домой живой. Услышав это, женщина, ободренная несколько тем, что девочка слезла с телеги, стала снова бить ее палкой и осыпать бранными словами. Наконец, и сама уже начала выбиваться из сил. Бросила ее, села в телегу и поехала дальше, а девочка все бежит за ней, не отставая от неё ни на шаг.

Так женщина мучилась с девочкой около двух часов. Но вот она вспомнила, что в этих случаях необходимо запрячь лошадь головой к телеге. Так она и сделала. Необыкновенная девочка после этого моментально исчезла. В такой странной запряжке женщина в страхе сидела около получаса времени. После этого опять перепрягла лошадь по-прежнему и поехала. Таким образом, избавилась она от уряка и благополучно приехала в свое село.

Яков Коблов «Мифология казанских татар», 1910 (990: с.21-24; 1368: с.80-85)

"В татарской культуре слово «Örek» означает призрак. Говорят, что он появляется в местах, где были убиты люди или пролилась человеческая кровь. Его часто находят на могилах убитых людей. Он высок и худощав, скрывает свое лицо под саваном. Как правило, он не причиняет вреда людям, а лишь выдает себя жалобными стонами или показывается бродящим вокруг людей, страдающих от боли. В этом отношении он отличается от гуля-хортлака, поскольку тот может причинять вред людям. Души убитых не могут обрести покой и поэтому стучатся в двери и окна своих убийц, отчего те могут потерять рассудок. Это поверье объясняет, что убийство людей в конечном итоге не останется безнаказанным.

Корень «Ör/Ür» означает «безделье». Стада бездомных животных еще называют «Örek». Инструмент для прядения шерсти также называют «Öreke», что может быть связано с его остротой. Это также связано с глаголом «Üremek» — «воспроизводить, размножать», что означает «перерождение». Также корень «Öz/Ör/Yör» связан с душой, «Yör» означает «дух, призрак». В некоторых тюркских языках «Öyrek» означает «утка» и является одним из лучших примеров связи этого животного с душой" (1574: s.237).

"В толковом словаре башкирского языка даны два значения слова «өрәк»: 1) проявляющаяся тень души, духа покойника; 2) страшное чудовище, бука. По поверьям, өрәк — душа человека, умершего не своей смертью. Привидение показывается в облике очень высокого худого человека в длинном белом одеянии. Обычно оно бесшумно передвигается по ночам. Встречается человеку крайне редко. Но после такой встречи человек заболевает, начинает бредить, становится инвалидом или сходит с ума. Говорят, часто призрак приходит к убийцам, стучится в дверь, плачет, пугая до смерти. Своими посещениями призрак может довести убийцу до сумасшествия, самоубийства.

Таким образом, өрәк — мифический персонаж (призрак, привидение), приносящий вред человеку. Образ и слово «өрәк», вероятно, тюркского происхождения и является однокоренным со словами башкирского языка «өрәй/ҡот, рух» (душевное благополучие, дух), «өркөү/ҡапыл ҡурҡып ҡасыу» (от испуга убежать), «өркәк/ҡурҡып тертләп барыусан» (пугливый), «өрөү» (наговор, наговаривать), «өрөлөү» (вздуваться) и словом, обозначающим способ магического лечения сдуванием — «өрөү» (дуть, произносить заклинание). Должно быть, общий корень этих слов «өр», близкий по значению со словом «йән (рух)» — «дух, душа». Корень «ür» в значении «дуть», «вздуваться», «пугаться» встречается в «Древнетюркском словаре» (1969). В значении «произносить заговор, заклинание», «наговаривать» этот корень встречается также в чувашском, а также в других тюркских языках в значении «вздуваться»" (1641: с.300).

Схожие существа присутствуют в фольклоре и других тюркских народов, например юёр у якутов.