Для цыган лес никогда не мог стать родным местом, хотя они проводили в нем немало времени. Еще триста лет назад лес густо покрывал собой большую часть России, и от деревни к деревне, от города к городу цыганские таборы шли через эти леса. Можно сказать, что жизнь цыган была связана с лесом, но леса они не знали, не любили его, не умели им пользоваться и обращать в свою выгоду.

И вот чуть ли не в каждой сказке русских цыган встречается вэшитко (буквально, "лесной") — "лесной батюшка", "лесовой хозяин" в облике низенького старичка с седой бородой до пояса, одетого в простую крестьянскую одежду ("рубаха простая", "в лаптях", "вместо кушака веревкой подпоясанный"), во многих своих свойствах позаимствовавший черты славянского лешего.

Он любит прийти ночью в табор, посидеть у костра, погреться, иногда пошуметь. Но лучше такому приблудному старичку не перечить и не считать его безобидным — несмотря на свой добродушный облик, обладает он недюжинной силой, а кроме того способен мгновенно увеличиваться в размере — только-только перед вами был низкорослый старичок — и тут же стал выше самого высокого дерева:

Сказал так лесовой отец, а потом вырос выше берез, захохотал, захлопал в ладоши и пошел через лес.

Захлопал старик в ладоши, засмеялся и стал расти на глазах. Сделался он таким высоким, что голова его выше деревьев стала, свистнул старик и пропал.

...стоит на дороге высокий человек, такой высокий, что голова его наравне с верхушками деревьев... лесовой батька, а махнул кнутом, разделил лес надвое.

По характеру старик вэшитко весьма игрив, склонен потешаться над людьми, навязывать споры, состязания в силе. Может загонять лошадей до изнеможения, если те не пришлись ему по душе, или оказались привязанными в неудачном месте. Но при этом справедлив, награждает за честность и порядочность, указывает (при достойном к нему отношении), где сокрыт заколдованный клад, но и карает за неуважительное к себе и к другим отношение.

И разумеется, нет для лесовика большего наслаждения, как одурачить путника, завести его в чащу и погубить. Таких историй цыгане рассказывают немало. И видно, что это не сказки, а былинки — воспоминания о событии, которое трансформировалось с ходом лет и сменой рассказчиков. Можно считать, что все погибшие, без вести пропавшие в лесу цыгане, стали «жертвами» лесовика.

Стоит еще, завершая рассказ о цыганском лесовике, упомянуть о том, что в старину, когда мужчины уходили воровать коней, цыганки, которые, естественно, беспокоились за судьбу своих авантюрных мужей и братьев, брали их рубашки и шли лес «разговаривать» с лесовиком. Там надо было вбить колья, повесить на них рубашки и спрашивать: «Нечистая сила, скажи, приедут ли мужья? Все ли будет порядке или беда с ними приключится?» Затем следовало сесть на землю и терпеливо ждать, какие звуки донесутся из чащи, и нужным образом их интерпретировать. Если все будет удачно — лесовик изобразит щелканье кнута, песню или свист. Но если услышишь собачий лай, значит, придут с пустыми руками, правда, живые и здоровые. Если ключи забренчат — жди казенного дома. Но хуже всего, если раздадутся выстрелы, — тогда погоня и смерть цыгану.