Именем Уве Болла, призываем тебя, Странник, приди!
Именем Уве Болла, призываем тебя, Странник, приди!
Дети — известные шалуны и непоседы, которым будто медом намазано полазить в тех местах, где бывать им не положено. Понятно, что разумные объяснения родителей, равно как и их же строгие запреты, зачастую не имеют никакой воспитательно-ограничительной силы для малолетних шалопаев. Единственное, что заставляет их хоть как-то сдерживать свои исследовательские трипы в заросли гороха, на ржаное поле или еще куда, где растет что-то вкусное, — это СТРАХ. Поддерживаемый родителями страх перед теми духами, которые населяют поля, огороды, сады.
Интересно, что обычно вот эти вот страшные бяки-буки самозарождаются непосредственно в детской среде, в детском фольклоре. Потому что детская психика, которая находится в процессе формирования, периодически испытывает потребность в сильных переживаниях. И желание детей "пугаться" — неизбывно. Равно как и всякие пугала: от Железной бабы и Хапуна до Черной руки и Кровавого пятная на стене спальни.
Да, пугала чаще всего придумываются не родителями, а зарождаются в детском коллективном бессознательном. Причем иногда это просто некое страшное Имя даже без особо прописанного облика или особенностей поведения. Может, так и страшней — включается фантазия и каждый домысливает именно то, чего до дрожи боится сам.
Впрочем, бывают случаи, когда можно найти корень, исток некоего конкретного духа-пугала. Одним из таких примеров является Стрижак.
...во ржи живетъ еще Стрижакъ. Есть впрочем мнѣнiе, что Стрижакъ не духъ, а человѣкъ. Раньше это были бѣглые помѣщичьи крестьяне и бѣглые солдаты, скрывавшiеся от погони, теперь изрѣдка прячутся во ржи бѣжавшiе изъ тюрьмы арестанты.
Романовъ Е.Р. "Бѣлорусскiй сборникъ", Выпускъ восьмой, 1912 год (813: с.290)
Как мы видим, в своем сборнике Романов пишет, что толчком для создания образа Стрижака послужили различные беглецы (крепостные, солдаты, арестанты), что при дневном свете прятались в посевах. Ну и, очевидно, посильно прореживали ("стригли") посевы ржи, ячменя и прочего овса, чтоб зерном хоть как-то утолить собственный голод.
Вот, собственно, и все, что сейчас нам известно о Стрижаке.
Единственно что, есть еще такой вот момент. Не ясно, сколь значимая, но думается, что есть связь между белорусским Стрижаком и стригой Русского Севера (равно как и Поволжья). Там верили в существование колдуний-"пережинщиц", которые в ночь на Ивана Купалу состригали колосья на чужом поле, перенимая весь урожай в свою пользу (349: с.454).
Впрочем, связь сия может быть и сугубо случайной, лингвистической...
Comments
А почему стрига Русского Севера и Поволжья, чем польско-белорусская или южно-славянская не сюда?
Так у них происхождение совершенно разное. Походу только имена совпадают, да и то случайно — корни у имен разные. Такая вот хитрая омонимичная штука. Хотя в словарях их пишут в одной статье обычно — и северную ведьму-пережинщину ("стрижет" колосья), и романо-, балкано- и дальше славянскую вампирскую стригу.
дык тогда русской стриге надо отдельную статью и ссылаться на нее :)
Хм... Стоит ли? В словарях они обычно в одной статье идут. Но в принципе мона... Сделать?
Ну если общего у них только название, причем образованное из разных корней, то думаю да, раздельно. например "стригой" оставим русскую, а западную "стрыгой"
Окейна, зробим.
Как я понял, название духа происходит от глагола "стричь" а не от птицы стрижа, да?
Верно )
Отправить комментарий