— Вы можете что-нибудь сделать? — спросила я.

— Я — лебедь, они меня считают едой, — сказал он.

Все мое самообладание ушло на то, чтобы не уставиться на него.

— Лебедь — это прекрасно. Есть у вас какие-нибудь предложения?

— Раньте кого-нибудь из них. Они уважают боль.

Лорел Гамильтон "Запретный плод" (362)

Слово swanhamr — неологизм, который в буквальном смысле обозначает «лебедечеловека», т.е. оборотня, который может превращаться в лебедя. Хотя такие дела не слишком широко представлены в современной массовой культуре, — фэнтези, компьютерных играх, кинематографе, — в мифологии же этот мотив известен практически по всему миру, по крайней мере в той его части, где есть лебеди. Идея превращения в лебедя представлена в фольклоре следующих народов: скандинавы, ирландцы, французы, немцы, чехи, карелы, эстонцы, литовцы, латыши, русские, карелы, калмыки, коми, чуваши, мари, башкиры, казахи, каракалпаки, желтые уйгуры, буряты, ойраты, халха-монголы, чулымские татары, алтай-кижи, тувинцы, манси, ненцы, эвенки, эвены, орочи, юкагиры, чукчи, шатапатха-брахман (*).

Где нет лебедей, их место в птице-оборотнической традиции занимают гуси и утки. В частности, такая идея отмечается в фольклорном наследии белорусов, удэгейцев, кадьяков, инупиатов, нетсиликов, ингуликов, эскимосов, тлинкитов, хайда, шета, мокови, минахаса, манобо. У китайцев, долганов и якутов обозначенную роль выполняет журавль (*).

Что особо интересно, образ этого нехищного вида оборотней — лебедя-оборотня — имеет достаточно четкую гендерную маркировку. В подавляющем большинстве случаев это женщины, девы-лебеди.

Вот наиболее известные примеры:

К морю лишь подходит он,

Вот и слышит будто стон...

Видно на море не тихо;

Смотрит — видит дело лихо:

Бьется лебедь средь зыбей,

Коршун носится над ней;

Та бедняжка так и плещет,

Воду вкруг мутит и хлещет...

Тот уж когти распустил,

Клёв кровавый навострил...

Но как раз стрела запела,

В шею коршуна задела —

Коршун в море кровь пролил,

Лук царевич опустил;

Смотрит: коршун в море тонет

И не птичьим криком стонет,

Лебедь около плывет,

Злого коршуна клюет,

Гибель близкую торопит,

Бьет крылом и в море топит —

И царевичу потом

Молвит русским языком:

«Ты, царевич, мой спаситель,

Мой могучий избавитель…»

…

Лебедь тут, вздохнув глубоко,

Молвила: „Зачем далёко?

Знай, близка судьба твоя,

Ведь царевна эта — я“.

Тут она, взмахнув крылами,

Полетела над волнами

И на берег с высоты

Опустилася в кусты,

Встрепенулась, отряхнулась

И царевной обернулась…

А.С.Пушкин "Сказка о царе Салтане"

Да, это всем с детства известная сказка Александра Сергеевича Пушкина.

Из более ранних можно вспомнить былину о Михайло Потыке, на свою беду повстречавшего на охоте лебедя, превратившегося в девушку — Марью Лебедь Белую.

Приходит тут ко родному ко батюшку:

«Да ай же ты, да мой родной батюшка,

А царь ты, Вахрамей Вахрамеевич!

А дал ты мне прощенья‑благословленьица

Летать‑то мне по тихиим заводям,

А по тым по зеленыим по затресьям

А белой лебедью три году.

А там я налеталась, нагулялася,

Еще ведь я наволевалася

По тыим по тихиим по заводям,

А по тым по зеленыим по затресьям.

А нунчу ведь ты да позволь‑ка мне,

А друго ты мне‑ка три году,

Ходить‑гулять‑то во далечем мни во чистом поли,

А красной мне гулять ещё девушкой».

Былина "Михайло Потык" (**)

А вот тоже древний, но скандинавский вариант:

С юга летели

над лесом дремучим

девы-валькирии,

битв искавшие;

остановились

на отдых у озера,

лен драгоценный

начали прясть.

Первая дева, —

нет ее краше, —

на плечи Эгилю

руки вскинула;

Сванхвит вторая,

в одежде белой

из перьев лебяжьих;

а третья сестра

Вёлунда шею рукой обвила.

Старшая Эдда «Песнь о Вёлунде» (380)

Собственно, в северной мифологии валькирий, владеющих способностью принимать вид лебедей, часто называют Schwanenjungfrauen, что означает "лебединые девы". В немецких народных преданиях они часто являются у рек и прудов, снимают с себя лебединую одежду и купаются в прохладной воде. Кто лишит их одежды, под власть того они попадают. Так, в частности, поступает Гаген в «Нибелунгах», заставляющий «бабище морское» предсказать ему будущность (*****).

Впрочем, из гендерно фиксированной традиции есть и исключения, но их крайне мало. Широко известных — вообще одно, а именно Рыцарь Лебедя — псевдолегендарная фигура, сочиненная в XIII веке для облагораживания генеалогии Готфрида Бульонского. Надо сказать, такой ход совсем не оригинален. Еще Меровинги утверждали свое происхождение от квинотавра. А Рыцарь Лебедя — это герой средневековых легенд, один из семерых близнецов, превращённых в лебедей происками некоей ведьмы. В немецком варианте рыцаря звали Лоэнгрин (слушаем одноименную оперу товарища Вагнера), в брабантском — Элиас, в английском (по Р.Саути) — Радиге, в переводе же В.А.Жуковского — Адельстан. Впрочем, сюжет о злой свекрови-мачехе-ведьме, превратившей братьев в лебедей, был известен по всей Европе: французская редакция («История Рыцаря Лебедя» Жана Ренара), издана в 1499 году; португальская и итальянская обработки известны с XVI века; самая известная германо-скандинавская версия — сказка "Дикие лебеди" Андерсена (1838).

Впрочем, в фэнтези — если хорошо поискать, конечно — тоже можно найти мужские варианты сванхамров. Например, в Сент-Луисе от Лорел Гамильтон, имеется небольшая популяция оборотней-лебедей. И хотя сванхамры Сент-Луиса почти исключительно женщины (вполне в духе традиционной мифологии) во главе этой диаспоры всегда стоит мужчина, которого называют Drak. Причем мужчины-сванхамры рождаются, видимо, только в одном роду лебедечеловеков, потому что власть в этом оборотническом клане передается по наследству. Это закономерно, ибо исток обозначенного вида оборотней не в заражении, как это бывает, например, у вервольфов, а в родовом проклятии. Еще одно отличие сванхамров от оборотней западной традиции — у них только две телесные формы: собственно человеческая и лебединая. Обычно же у оборотней, тиражируемых западной литературой, форм как минимум три: человеческая, звериная и промежуточная (****). Видимо, "мирные" лебеди не воодушевляют писателей и художников на создание пугающих макабро-монструозных чудищ.

P.S. Интересно, что в белорусском фольклоре тоже есть пример превращения людей в лебедей (сванхамров) в результате проклятия...

Апавядалі, што некалі на месцы невялічкага ляснога возера стаяў замак, у якім жыў граф са сваёй дачкой, якая палюбіла маладога конюха. Даведаўшыся пра гэта каханне, жонка графа пракляла і дачку і яе каханага, і апоўначы, калі тыя гатовыя былі ўцячы з замка, замак праваліўся пад зямлю і на яго месцы разлілося возера. З таго часу якраз апоўначы прылятаюць на возера два чорныя лебядзi і плаваюць кругамі, не могучы на блізіцца адзін да аднаго дзеля матчынага праклёну.

Беларуская мiфалогiя: энцыклапедычны слоунiк (291, с.282)

В Свислочском районе рассказывают, что некогда на месте небольшого лесного озера стоял замок, в котором жил граф со своей дочкой. И полюбила эта дочка конюха, и прознала про это графиня, и прокляла дочку и ее любимого. И в полночь, когда молодые готовы были убежать из замка, замок провалился под землю и на его месте разлилось озеро. С того времени как раз в полночь прилетают на озеро два черных лебедя и плавают кругами, не в силах приблизиться друг к другу из-за материнского проклятия...

А еще на Беларуси рассказывают про такое существо, как Зазоўка — лешачиху-суккубару, которая осенью превращается в лебедя и улетает зимовать в теплые края.