Пикси — это эльфы Западных графств, жители Сомерсета, Девона и Корнуолла. Существует, правда, традиция пикси в Гринхау-Хилле в Йоркшире, но там некогда трудились корнуолльские горняки, и они могли оставить там своих пикси после себя.

В литературу их ввела впервые миссис Брэй в своих письмах, адресованных Роберту Саути, и опубликованных под заглавием «Края по Тамару и Тэви». Миссис Брэй не была уроженкой западного края, и время от времени она присваивает пикси некоторые черты эльфов; кроме того, она черпает не только из традиции, но также и из литературных источников. Вместе с тем, она открыла богатую жилу фольклора, а ее находки подтверждают в своих рассказах о корнуолльских писки такие несомненные западяне, как Хант и Боттрелл.

О росте, внешнем виде и происхождении пикси бытуют различные мнения, но все сходятся в том, что они одеваются в зеленое и любят заводить путников. Своим любимцам они помогают подобно брауни, и, также как брауни, их можно отвадить, подарив одежду. Считается, что с лица они симпатичнее, чем эльфы. Самое недавнее, и одно из самых живых описаний пикси приводит Рут Тонг в «Сельском фольклоре» (Т.VIII). Там она пишет, что пикси одолели эльфов в навязанном им сражении и прогнали их за реку Парретт, так что к западу от Парретта теперь простирается страна пикси. Пикси нетрудно узнать, даже когда они прикидываются людьми. Все они рыжие, с остроконечными ушами, курносые и узколобые. Зачастую они косят. Цвет их зеленый. Они норовят ночью выкрасть коня и гонять его кругами — такие круги называются gallitrap, и так же называются эльфийские кольца. Тот, кто ступит обеими ногами в такой круг — их пленник; а если только одной ногой, то он увидит пикси, но еще может убежать. Любой преступник, который ступит в галлитрап хоть одной ногой, будет непременно повешен.

Пикси знают все шутки, которые приписывают в других местах Робину Славному малому или Паку, но особенно обожают они заводит путника. Любого, кто по неосторожности, или пренебрегая добрым советом, окажется на земле пикси, они могут завести, и спастись можно, только вывернув наизнанку одежду, если, конечно, путнику не достанет ума носить с собой кресто-образное соцветие пырея или кусок хлеба; но тот, кто грубостью или дурным поведением накликал на себя немилость пикси, так легко не отделается. Рут Тонг (с.115-116), рассказав несколько историй о нехороших людях, которых завели в болото или сбросили в реку, рассказывает еще одну, с заслуженно плохим концом — историю о «Старом фермере Кроте»:

Про эксмурских пони говорят, что они умеют три вещи делать: лазить по стенам, возить пьяных и видеть пикси. Вот все это и пришлось сделать пони старого фермера Крота.

А старый фермер Крот был пьянчужка, что жил за Хэнгли-Кливом, и жизнь своей жене и детишкам он устроил черную. Ни разу не вернулся он с ярмарки, чтобы карманы его не были пусты, а сам он так наливался сидром, что сидел на своем пони задом наперед, распевая и матерясь, пока не падал в канаву, где и спал до утра — а женушка-то сидела и ждала его всю ночь, и бедные детки тоже.

А пикси все это не нравилось, и решили они его проучить, как следует.

Пони пугать толку не было — пони свое дело знал туго, он возил фермера домой много лет из любого места и во всяком виде.

И вот, в одну туманную ночку старый пьянчуга опять набрался и ехал домой, размахивая палкой и громко рассуждая о том, как он поколотит свою женушку, когда доберется до дому, как вдруг видит он в тумане огонек.

— Эй ты, скотина! — говорит фермер, — Давай-ка поторапливайся домой. Эвона какую здоровенную свечку жена там палит! Ну, погоди, вот я ее взгрею!

Но пони не остановился и не свернул. Он-то видел, что огонек этот зажгли пикси, и зажгли они его над самым черным, самым гиблым омутом по эту сторону Чейнов — не успеешь оглянуться, засосало бы и пони, и ездока.

А фермер все продолжал орать:

— Ах ты, травяной мешок! А ну, поворачивай к дому! — и погнал его прямо в бочагу. Но пони уперся всеми своими четырьмя мохнатыми копытами — и ни с места.

Тогда фермер слез с пони, приложившись башкой к дороге, и пошел на огонек пешком. Да не сделал он и двух шагов, как угодил в бочаг — и с концами.

А старый верный пони пошел домой. Когда домашние увидели болотную тину на его копытах, они поняли, что стряслось с фермером — и уж тогда-то они и вправду зажгли в доме все свечи и устроили танцы.

После этого хозяйка каждую ночь выставляла ведерко чистой воды для пиксенышей — чтобы те помылись, бедолажные, и вычищала очаг, чтобы пикси могли поплясать в нем, и дела на ферме пошли прекрасно, а старый пони поправился и растолстел, что твой хряк.

Похожие истории рассказывают о писки Корнуолла, которых тоже, как в Сомерсете, иногда называют «пигси». Хант приводит один рассказ о том, как они заездили прекрасного молодого жеребца. Эти пигси, по всей видимости, то же, что и писки, были весьма малого роста, и садились на одну лошадь вдвадцатером.

Историю об эльфийском совочке также рассказывают о сомерсетских пикси.

Пикси и писки жители всех Западных графств нередко причисляют к душам некрещеных детей; еще их считают душами друидов или язычников, что умерли до пришествия Христа и не заслужили рая, но и для ада не были достаточно грешны. В этом они единодушны с многими представлениями о происхождении эльфов, и нетрудно видеть, что, несмотря на некоторые различия, которые можно провести между пикси и эльфами, они имеют так много общего, что явно принадлежат к одному роду существ.

[Тип: ML6035. Мотивы: F361.16; F369.7; F381.3; F402.1.1; F405.11]