В валлийском фольклоре, Гурагез Аннун — озерные девы, обитающие в роскошных дворцах на дне горных озер. Это писаные красавицы: высокие, стройные, с роскошными золотистыми волосами до талии и чудесной молочно-белой кожей. Вместе с ними живут их родственники по мужской линии — седовласые, с длинными бородами, крепкие и сильные, несмотря на возраст. Дворцы озерных дев окружены волшебными садами; гостя там накормят изысканнейшими яствами под аккомпанемент непередаваемо прекрасной музыки. Но если сорвать в таком саду одну-единственную былинку, все исчезнет, гость окажется на берегу и больше в подводный дворец не попадет.

На сушу озерные девы выходят, чтобы порезвиться, потанцевать или поохотиться. В полнолуние они появляются из воды за минуту до полуночи и танцуют на лугах до первого крика петуха. Как правило, озерные девы расположены к людям и часто выходят замуж за смертных, приводя с собой в дом мужа волшебных животных. Обычно озерная дева ставит мужу условие — не нарушать того или иного запрета, а когда муж трижды нарушает это условие, возвращается к себе в озеро и уводит за собой волшебный скот.

Отличить гуараггед аннон от обыкновенных женщин очень просто: ни одна женщина не сравнится с ними красотой; вдобавок, считать они умеют лишь до пяти (216: с.161; 395: с.517).

Среди всех народных волшебных сказок Уэльса наиболее широко распространен и долговечен сюжет об Озерных Девах. В валлийской традиции есть множество зловредных эльфов, но валлийские водяные жители к ним не относятся. Они прекрасны и желанны, но это не сирены и не русалки. Джон Рис посвящает целую главу в "Кельтском фольклоре" (635: Ch.I) «Кимрийским сестрам Ундины».

Наиболее известная и самая старинная из историй о Гурагез Аннун — сказка о деве из Ллина-и-Ван-Вах, маленького живописного озера возле Черных Гор.

Некогда, в XII веке, вдова, жившая на ферме в Блайнсауде близ Мидфаи, послала своего единственного сына за две мили в долину попасти их скотину на берегах Ллина-и-Ван-Вах. Однажды, доедая свой пастуший обед, сын вдовы увидел сидящую на воде озера прекраснейшую девушку, которая расчесывала свои золотые локоны, глядясь в зеркальную воду. Тотчас же он по уши влюбился в нее и протянул к ней руки с хлебом, умоляя ее выйти на берег. Дева посмотрела на него с приязнью, но сказала: «Твой хлеб перепечен» и нырнула в озеро.

Сын вернулся домой и рассказал матери обо всем, что случилось. Мать посочувствовал сыну и дала ему с собой на следующий день непропеченное тесто. Этот хлеб оказался слишком мягким, и на следующий день вдова дала сыну слегка пропеченный хлеб. Этот хлеб оказался хорош, потому что из воды вышли трое: благородный и статный старик, державший за руки двух своих дочерей. Старик сказал крестьянину, что он расстанется со своей дочерью, если юноша верно укажет ту из них, в которую он влюблен. Эльфийские девы были похожи, как две капли воды, и юноша совсем уже упал духом, как вдруг одна из девиц незаметно переступила ногами и показала ремешок на своих сандалиях, который юноша узнал и сделал верный выбор. Эльф-отец дал ей в приданное столько скота, сколько она сможет пересчитать, не переводя дух — а считала эльфийка быстро — но предупредил ее жениха, что он должен обращаться с нею хорошо; стоит ему трижды ударить ее без причины, как он потеряет и жену, и ее приданное.

Крестьянин и озерная дева поженились и жили очень счастливо. У них родились три мальчика. Но эльфийка всегда вела себя странновато: она впадала порою в своего рода остолбенение; она плакала, когда другие радовались — на свадьбе, например; она пела и смеялась, когда другие горевали — на похоронах ребенка; и эти странности послужили причиной трех ударов, несильных, по любви; но табу было нарушено, и озерной деве пришлось покинуть своего мужа, забрав с собой весь свой скот с его потомством, в том числе даже зарезанного теленка, висевшего на крючьях у стены.

Но своих трех сыновей озерная дева не забывала: она навещала их и передала им такие тайны врачевания, что они стали знаменитыми лекарями из Мидфаи, и это искусство передавалось в их семье на протяжении множества поколений, пока не забылось в XIX веке.

Это сказание Рис цитирует по "Лекарям из Мидфаи" Риса Тоннского, но варианты его он записывал из устных преданий, которые добавляли оригинальные детали, хотя некоторые из этих деталей и рудиментарны. Вирт Сайкс в "Британских гоблинах" (588) рассказывает эту же историю, не указывая источника, как это старательно делает Рис. Во всех этих историях табу в конце концов нарушается, и эльфийка исчезает, в точности как тюленицы возвращаются в свою стихию, найдя свою тюленью шкуру (157; 307: с.370-371; 1290: p.211-212).