Согласно фольклору русскоустьинцев (субэтнической группы русских старожилов Сибири смешанного происхождения в результате ассимиляции юкагиров и якутов), сендушный (от "сендуха" — русское диалектное название тундры), по аналогии с лешим или водяным, дух-хранитель тундры.

Сендушный внешне похож на обыкновенного (или очень высокого) человека, только у него нет растительности на лице — пи бровей, пи ресниц. Он семейный, жену взял с Колымы, имеет сына и старуху-няню. Одевается в обычную одежду, которую застегивает наоборот, на левую сторону. Ездит в нарте^*, запряженной волками, песцами или лисицами.

Сендушный очень любит играть в карты, но играет только тремя мастями, без трефей, так как они напоминают крест. Считается, что на Новый год собираются сендушные со всех сторон (западный, восточный, северный и каменный) и играют в карты. Кто из них выиграет, у того на этот год будет урожай на промысловых зверей.

Пропавшие без вести охотники считались унесенными сендушным. Рассказывали, правда, о колымчанах, благополучно вернувшихся через три года от сендушного с заработанными у него песцами и лисицами.

На случай встречи с сендушным в тундре существовали правила поведения, соблюдение которых обеспечивало безопасность и даже выгоду. Заметив следы его нарты, следовало перекреститься и обвести вокруг себя черту. Сендушный должен подойти, обвиняя в том, что человек сломал его нарту, и попросить ее исправить. Нужно согласиться на эту работу, но на условиях найма, после чего необходимо произнести формулу: «Черт с тобой, уходи, твоя нарта изладится». Сендушный должен уехать, обеспечив, по условиям найма, удачный промысел (1357: с.354).

Если человек заблудился, погибнет ли сойдет с ума, говорят, что его сендушный взял в работники или сторожа, а если женщина заблудится, значит, взял в жены или няньки. Сендушный креста боится, а карты любит. Знатоки были, с ним знались. Дают сендушному карты, спирт и просят песца им дать поболе. Вот тот им в пасти песца и наметает. Ездит сендушный на собаках, сам большой, здоровый. Как кто увидит его след и как перекрестит, то у сепдупшого нарта сломается. Не уйдет он никуда, к человеку этому придет. Тот должен очертить круг на снегу и стоять в нем. «Ты мне нарту испортил», — говорит сендушный. «Плати песцов, исправлю», — отвечает человек. «Обязательно уплачу», — говорит сендушный. «Ну, черт с тобой, езжай, твоя нарта исправна». И действительно, в пастях много песцов. Только вот кто знается с сендушным, на том свете к сатане пойдет.

О сендушном. Русское Устье, 50-е годы. Записано от П.Чикачева, 90 лет (1357: с.217; 247: с.69).

В следующей быличке уникально замечание о зооморфном образе хозяина тундры:

Медведь — он зверь страсной, по зенщину он не тронет, если она обнажится до поясу и покажет ему свои титки. Онназды зенчина заблудилась и попала берлог. Видит она: медведь лапу сошет. Она мольчит сидит. Медведь вышел и ушел в мору, она тозе вышла и идет за ним. Он поссал, посмотрел пазадь [на] женщина, а она гола до поясу. Он не тронул. Се́ндушной человек, хозяин тундры, тоже из медведя. Почему-то бог наказал его. Он нам не видно. Он крадет девушек, рибу, мясо. Он заходит в юрту, но ты не видишь. Вот к чебе-то и заходил сендушной, когды ты вечером в интернате-то онна сидела, половисы-те скрипели везде: в коледорчике, комнатах, а чебе не заходи, в твою-то комнату.

О медведе и сендушном. Полярное (теперь Русское Устье), II.64. Записано М.Ф.Дружининой от В.С.Голыжинского.
Архив Якутского государственного университета (1357: с.217-218).