С самых ранних времен случаи, когда смертных женщин вызывали послужить повитухой эльфийским матерям, рассказывались в духе зависимости эльфов от смертных.

Один из последних таких случаев — когда районную медсестру позвал странный старичок, севший в автобус недалеко от Гринхау-Хилла в Йоркшире. Он привел медсестру в пещеру на склоне Гринхау-Хилла, и жители пещеры оказались семейством пикси. В этой истории любопытно то, что, поскольку пикси не являются урожденцами Йоркшира, то говорят, что Гринхау-Хилл раскапывали валлийцы. История эта имела широкое хождение в 1920-х годах и некоторое время после. Мотив эльфийской мази в ней не фигурирует. Самую же старую версия сказки о повитухе можно найти в «Otia Imperialia» Гервасия Тильберийского, XIII в. Наиболее полную версию — возможно, единственную полную версия истории об эльфийской повитухе — приводит Джон Рис в «Кельтском фольклоре» (Т.I, с.211-213). Его версия — валлийская, ее сообщил Вильям Томас Соломон, который узнал ее от своей матери, а та, в свою очередь, от старухи в Гарт-Дорвене за восемьдесят лет до того. Перевод ее выглядит следующим образом:

Жили-были давным-давно в Гарт-Дорвене старик и старуха. Отправились они в Карнарвон, чтобы нанять себе служанку на ярмарке Всех Святых. А обычай в те времена был такой, что юноши и девушки, искавшие себе места, собирались на верхушке нынешнего Мэйса, на зеленом лужку, где сейчас почта. Старик со старухой пришли туда и увидели девушку с золотыми волосами, что стояла чуть в стороне от всех. Старушка подошла к ней и спросила, не ищет ли она места? Та ответила, что ищет, и сразу нанялась на службу, и явилась к своим новым хозяевам в условленное время.

В те времена был еще такой обычай, что долгими зимними ночами, прясть садились после ужина. А наша девушка уходила на луг, чтобы прясть там при свете луны, и туда к ней повадились приходить Тильвит Тег, петь и танцевать. А по весне, когда дни стали длиннее, Эйлиан убежала к Тильвит Тег и пропала. Поле, на котором ее видели в последний раз, стали называть полем Эйлиан, а луг, на котором она пряла — Девкиным лугом.

Старушка же из Гарт-Дорвена умела разрешать женщин от бремени, и была за это нарасхват по всей округе. Спустя сколько-то времени после пропажи Эйлиан однажды ночью в ее дверь постучался джентльмен — а луна была полная, слегка моросило и стоял негустой туман — чтобы отвести старушку к своей жене. Они сели на коня и прискакали к Рос-и-Курту (Rhos-y-Cwrt).

А в те времена в самом центре роса был холм, похожий на древнюю крепость — много там было навалено огромных камней, а на северной стороне высился большой каирн из булыжников; он стоит там и до сих пор, и его называют Брин-и-Пибион, но сам я там ни разу не был.

Прискакав туда, они вошли в большую пещеру, и там была комната, где лежала в постели жена джентльмена. Такой прекрасной спальни наша старушка в жизни не видывала. Счастливо разрешив женщину от бремени, она подошла к очагу, чтобы спеленать ребенка, и как только она его спеленала, вошла старуха с бутылочкой мази, которой надо было помазать глаза ребенка; но сама она, предупредила ее старуха, не должна касаться этой мазью своих глаз. Но надо ж было такому случиться, что едва она помазала мазью глаза ребенка, у нее самой страшно зачесался глаз, и она нечаянно почесала его тем же пальцем, которым только что мазала глазки младенца.

Тут она увидела этим глазом, что хозяйка лежит на куче соломы и сухих папоротников посреди большой пещеры, вокруг нее одни лишь булыжники да камни, и лишь в углу еле теплится огонек; и увидела она, что хозяйка эта — Эйлиан, ее пропавшая служанка. А другим глазом видела она прекраснейший дворец.

Спустя сколько-то времени после этого случая наша повитуха отправилась на рынок в Карнарвон, и там вдруг повстречала молодого отца, того джентльмена. Она спросила у него:

— Ну, как здоровье Эйлиан?

— Да все хорошо, — отвечал джентльмен старушке. — А каким глазом это ты меня видишь?

— А вот этим, — отвечала старушка, ничего не подозревая — а джентльмен схватил камышинку и тотчас же выколол ей глаз.

В беседе старый Соломон упоминал также невероятные количества кудели, которую удавалось Эйлиан спрясть, сидя на лугу с эльфами.

Здесь мы видим всю историю девушки с золотыми волосами, которую полюбили эльфы или Тильвит Тег, младенца-полуэльфа, который нуждается в эльфийской мази, чтобы видеть реальность, чары, искажающие зрение людей, и ослепление видящего глаза. Такие истории о повитухах весьма распространены, и, если верить «Эльфийскому селению на Селеновом болоте», чистокровные эльфы слабы породой, а из этой истории, как и из истории Черри из Зеннора, можно не без оснований заключить, что эльфийские дети, нуждающиеся в мази, являются полукровками.

[Мотивы: F235.4.1(a); F372.1]