Эльфики, упоминания о которых мы иногда встречаем в средневековых хрониках, вошли в литературу через поэзию и драматургию елизаветинской эпохи. Впервые мы встречаемся с ними в «Эндимионе» Лили, но там они второстепенны. В «Сне в летнюю ночь» они числятся среди главных персонажей, и вокруг них разворачивается их собственный сюжет, но они играют важную роль и в основном сюжете. Несомненно, что эльфы наделены малым ростом — здесь они прячутся в шляпке желудя, пчелиные соты для них — тяжкий груз, а летучая мышь — грозный противник. Но они обладают определенными силами и властью. Все они способны переноситься на большие расстояния с быстротой лунного света. Их предводители могут менять свой рост и обличье. Когда они ссорятся, страдает вся природа и расшатывается ход времени. Как все эльфы, они много знают о травах; они имеют власть над детьми людей и могут благословлять брачное ложе. Подобно большинству эльфов, они склонны влюбляться в смертных. У них бывают эльфийские поезды, как у эльфийских героев. Таковы добрые эльфы, Честной Двор, благожелательные к смертным, хотя и способные на злую шутку, но готовые придти на помощь к тем, кто терпит бедствие.

Эльфы упоминаются и в других пьесах Шекспира. Наиболее широко известно, должно быть, описание королевы Маб из уст Меркуцио в «Ромео и Джульетте» — повитухи грез; описание нарочито комическое. В «Цимбелине» мы находим обращение к эльфам — там, в языческой Британии, эльфы занимают место Бога. В «Буре» мы снова встречаем эльфов, если только можно называть Ариэля эльфом; он, впрочем, скорее стихиаль — сильф; но он может в своих забавах призывать к себе эльфов и поет их песни.