Самые ранние средневековые романы отчетливо определяют принадлежность своих персонажей к волшебному народу. «Сэр Лаунфаль» — история об эльфийской невесте, в которой табу, налагаемое Триамур, выглядит менее фатальным, чем обычно; «Король Орфео» проводит связь между эльфами и мертвецами, столь очевидную во множестве более поздних рассказов о происхождении эльфов. Германский «Ланцелет» столь же недвусмысленно говорит об эльфийской природе Девы Озера и эльфийской страны Тир-нан-Ог, в которой она живет. Когда изначальную ткань кельтских легенд переработали французские утонченные писатели, со всей их рыцарской утонченностью, феи стали больше чародейками, а владеющие магией рыцари утратили свою богоподобную мощь. В это позднее время появляется лишь одна подлинно волшебная сказка — «Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь», выписанная с великим мастерством, но полная сверхъестественного. В ней мы встречаем кельтскую историю о смертном поединке, в котором противник героя — сверхъестественный волшебник. Моргана ле Фей выступает в этом сказании как абсолютно злая фея, способная даже принимать обличья старой ведьмы и соблазнительной леди одновременно. История выказывает свою первобытность в совершенной героической внешности сэра Гавейна. Но если сюжет этого сказания и древний, стилистика ее поэзии безупречна. В анонимном авторе «Сэра Гавейна» и «Жемчужины» северо-запад обрел своего великого поэта.

[Мотив: F300]